Александр Черваков - Две стороны. Часть 2. Дагестан

Утром всё побережье в районе батальона усыпало дохлой и полудохлой рыбой. Воблы, белорыбицы, судаки, большие и маленькие, прибитые утренним бризом, на боку или кверху пузом колыхались в набегающих пологих волнах. Прибоем часть рыбы вынесло на берег. В отдалении вяло шевелили жабрами пара среднего размера сомов и небольшой осетр. Танкисты, сами того не подозревая, устроили вчера «рыбалку», наглушив при стрельбе из пушек по морю кучу морских обитателей Каспия. Весть быстро разнеслась среди подразделений, и солдаты кинулись собирать рыбу, выбирая посвежее и побольше. Часть рыбы утащили на ПХД – пункт хозяйственного довольствия, где располагалась полевая кухня. В результате данного события сильно задержался обед, который по существу плавно перешел в ужин – с ПХД пропала вся соль. Солдаты, натащив наглушенной рыбы, решили её засолить, так как больше возможностей сохранить её для употребления не имелось. В результате послали гонцов на кухню за солью. Часть соли они выпросили у работающих на кухне сослуживцев, а вторую часть попросту украли. В итоге обед солить стало нечем. Зампотыл Хачатур Газарян, матерясь и обещая найти и поубивать сволочей, оставивших всех без обеда, уехал в Каспийск за солью. Ближе к вечеру ГАЗ-66, покачивая бронежилетами, свисавшими из опущенных боковых окон водительской кабины с сидевшими в ней Хачатуром Гургеновичем и водителем-контрактником, показался перед въездным шлагбаумом. Зампотыл раздобыл где-то пару мешков соли и еще кое-какой провизии, включая дешевые огурцы-помидоры и другие, давно созревшие к этому времени фрукты и овощи.

Один «рыбный день», которым когда-то в СССР был четверг, растянулся на несколько – каждый день в рационе обязательно присутствовала рыба. Завтрак, обед, ужин – непременно какое-нибудь рыбное блюдо, пока рыба, наконец, не кончилась.

В конце августа родителям Щербакова позвонил из Волгограда лучший друг Александра Сергей Ситников. Они познакомились в первые дни поступления в «политех», вместе учились на факультете технологии конструкционных материалов (ФТКМ). Но Сергей не стал заканчивать военную кафедру, и его после института «загребли» в армию на год простым солдатом. Ситников оттрубил «от звонка до звонка» на военном полигоне Капустин Яр Астраханской области в ракетных войсках стратегического назначения. В сентябре у Серёги должна была состояться свадьба, и он хотел пригласить Щербакова на неё свидетелем, поэтому и звонил. Но мама Александра сказала, что сын на каких-то курсах молодых лейтенантов, они его потеряли и сами разыскивают.

Пока Щербаков «отдыхал на море», родители пытались найти сына, от которого уже больше месяца не было никаких вестей. Тревогу нагоняли и репортажи по телевизору о нездоровой обстановке в Дагестане и на границе с Чечней. Последний раз Щербаков звонил домой в начале июля, сказал, что всё у него нормально, служит. После этого связь с ним обрывалась…

В штабе полка, куда мама Щербакова, Мария Григорьевна, пробилась через КПП и дежурного по полку, сказали, что её сын на учениях в Антиповке, находящейся километрах в шестидесяти от родительского дома, телефона там нет, и всё с лейтенантом нормально. Мать с отцом поехали в Антиповку, нашли полигон, где обычно проходили учения мотострелков, но тяжелой бронетехники там и в помине не было. У какого-то офицера родители выяснили, что у танкистов свой полигон и сюда они не ездят. Тогда Мария Григорьевна обратилась в комитет солдатских матерей, филиал которого располагался в районном центре. Там тоже ничего внятного ей сказать не смогли. Она опять поехала в полк, пытаясь пробиться в штаб воинской части, со слезами умоляла дежурного по КПП пустить её внутрь. Молодой лейтенант с красной повязкой на рукаве «Дежурный по КПП», что-то невнятно бормотал о том, что вход гражданским не положен. Девушка, зашедшая на КПП и наблюдавшая несколько минут эту сцену, поздоровалась с лейтенантом, как со старым знакомым, и, указав на мать Щербакова, сказала: «Эта женщина со мной». Взяв Марию Григорьевну за руку, она провела мать Сашки на территорию полка через скрипнувшую на ржавом подшипнике «вертушку». «Меня Ира зовут, – представилась девушка. – Мой муж, Лёша Волгов тоже из этого полка».

Девушка подвела Марию Григорьевну к стоявшей поодаль деревянной скамейке, выкрашенной зеленой краской: «Вы только не волнуйтесь, присядьте. Ваш сын в каком подразделении служит?»

Мать, утирая платком катившиеся по щекам слёзы, вкратце рассказала Ирине о своем сыне, как его недавно призвали в армию, что он танкист и что уже больше месяца от него нет никаких вестей. Ира слушала, взяв женщину за руку и изредка кивая головой. Когда Мария Григорьевна замолчала, комкая в дрожащих пальцах мокрый от слез платок, Ира, глядя ей в глаза, сказала: «Вы тут посидите, а я сейчас всё в штабе выясню. У меня муж здесь служит в роте связи, но сейчас он в Дагестане, звонил несколько дней назад из Каспийска, сказал, что всё там тихо и спокойно. Я скоро», – и она ушла в направлении желтого здания с высокими белыми колоннами и кучей орденов на фронтоне, громко цокая каблучками по растрескавшемуся в некоторых местах плацу.

Ира вернулась достаточно быстро, застав Марию Григорьевну в том же положении на скамейке, со скомканным носовым платком в руках. Увидев спешащую Иру, женщина приподнялась ей навстречу, с надеждой глядя на приближающуюся девичью фигуру. «Вы только не волнуйтесь, – на ходу сказала Ирина. – Ваш сын в Дагестане…».

Дагестан всё-таки не Луна, и телефон здесь где-то быть должен, например, в Каспийске на почтамте. По возможности, если в Каспийск ехал Газарян за продуктами, с ним на почтамт ездили офицеры батальона, чтобы позвонить своим родным и близким. Иногда позвонить удавалось и солдатам, если появлялись деньги. А так основной способ связи – армейская почта со странным адресом «Москва-400». Денег у Щербакова уже давно не осталось, последние он потратил еще до отправления эшелона в Дагестан на «прощальном банкете» с майором Купцовым и компанией. Поэтому он занял сто рублей у командира роты Абдулова, отпросившись перед этим съездить в Каспийск на почтамт.

В крытом тентом кузове газаряновского «шишарика» находились еще несколько офицеров с автоматами, но без бронежилетов. Все собрались позвонить, а заодно заскочить на рынок за сигаретами или пивом, ну это у кого на это деньги остались – зарплату-то здесь никто не платил. Офицеры подшучивали друг над другом, кто-то травил анекдоты. Щербаков с присутствующими, как и с большинством офицеров мотострелкового батальона, знаком не был, поэтому молча сидел, слушая одним ухом весь этот гул, тонувший в завываниях двигателя. В проеме заднего борта за откинутым на крышу брезентом проплывал чужой, непохожий на привычный с детства пейзаж. По проселочной дороге ГАЗ-66 какое-то время трясся по берегу моря, порой приближаясь почти к самой кромке набегающих волн, потом удаляясь от неё, наконец свернул в сторону темнеющих вдалеке гор. Проехав посадки низкорослых корявых деревьев, «шишарик» вылез на пониженной передаче по крутому подъему на разбитый гусеницами асфальт и, раскачиваясь на колдобинах, запылил к видневшемуся рядом городку. На въезде стоял изъеденный ржавчиной белый знак с черной надписью «Каспийск».