Александр Черваков - Две стороны. Часть 2. Дагестан

Перед утренним построением Щербаков подошел к командиру роты Абдулову и доложил о произошедшем ночью «недоразумении».

– Товарищ лейтенант, – сразу завелся Абдулов, – ваш взвод позорит всю нашу танковую роту! МОЮ танковую роту! Теперь Бельский будет всем рассказывать, какие танкисты раздолбаи и спят по ночам! Еще не хватало, чтобы он на утреннем построении перед всем батальоном это доложил! Где электроспуск?

– Ищем, товарищ лейтенант, – Щербаков смотрел на свои гражданские ботинки, засыпанные белым песком.

– После построения продолжить поиски, а лучше иди сразу к Бельскому и спрашивай у него, куда он его дел!

Александр отошел за свой танк, подальше от разъярённого командира роты, и закурил, прислонившись к остывшей за ночь броне.

– Бля, говорил я Купцову, нахер мне эти «пиджаки» нужны! Ничего не знают, делать ничего не умеют, еще спят на посту и электроспуски проёбывают! – донесся до Щербакова голос Абдулова.

– Олег, ну чё ты на Саню накинулся? Мы с Прошкиным, между прочим, тоже «пиджаки» и что? – вступился за Александра Вадим Круглов. – Мы также поначалу много чего не знали. Ну с кем не бывает, найдут они этот электроспуск.

На утреннем построении Бельский про ночной инцидент не упомянул. Когда подразделения расходились по местам своих расположений, Щербаков догнал майора Бельского: – Товарищ майор, разрешите обратиться?

– Ну чего тебе, лейтенант?

– Такого больше не повторится! Скажите, куда Вы электроспуск дели?

– Да я его под танк бросил, там ищи.

Танк завели и отогнали метров на десять от места, где он стоял с самого первого дня, как батальон расположился на берегу Каспия.

Щербаков вместе с Обуховым и Рудаковым, постоянно поднывающим, что он вообще в тот момент рядом с танком не находился, просеивали песок на месте, где ранее стоял танк. Песок изрыли в радиусе нескольких метров от танка, но, кроме ракушек и нескольких камней, ничего не обнаружили. Поиски продолжились после обеда, на него Щербаков даже не пошел – не было аппетита. Откопали очередную порцию камней и ржавый обломок якоря. Уже стало ясно, что электроспуск они не найдут, так как его, скорее всего, там просто нет. «Блин, что теперь будет?» – с нарастающим ужасом думал Щербаков.

Судя по отсутствующему на лицах интересу ползающих рядом на коленях солдат, вопрос «что будет» их явно не интересовал.

«Саня, – Вадим подошел к нехотя роющему песок Щербакову, – сходи ты еще раз к Бельскому, он, сто пудов, его куда-то в другое место спрятал».

Лейтенант отряхнул штаны от налипшего с глубины вырытой ямы мокрого песка и вновь отправился к штабной палатке.

– Разрешите войти, товарищ майор, – Александр откинул полог палатки и шагнул в душную полутьму. Сквозь открытую прорезь окна били лучи заходящего солнца. За хлипким раскладным столом над развернутой картой местности склонился Бельский и еще несколько офицеров, фамилий которых лейтенант не знал. Два сырых пятна на коленях Щербакова выдавали занятие, которым он весь день сегодня занимался.

– Ну что, лейтенант, нашел? – майор поднял голову, скользнув взглядом по мокрым штанам Александра и его гражданским ботинкам. Остальные офицеры тоже оторвали головы от карты и уставились на Щербакова.

– Нет, товарищ майор. Скажите, куда вы его спрятали? Такого больше не повторится!

– Что же ты, лейтенант? Мы ведь не на курорте! – Бельский нагнулся, открыл деревянный ящик, в котором раньше хранились гранаты. – Держи, и больше не проёбывай! – он протянул блеснувший сталью электроспуск Щербакову.

Тот схватил его, словно какое-то сокровище: – Разрешите идти, товарищ майор?

– Иди, – Бельский вновь глянул на ботинки Щербакова, – кстати, Газарян, у тебя там берцев каких не завалялось? – Бельский обратился к сидевшему чуть в стороне от других зампотылу. – А то что это студент тут, как на отдыхе, в гражданских тапках?

Ненавистный электроспуск лейтенант, завернув в промасленную тряпку, спрятал на дне правого башенного ЗИПа с нанесенными на нем белой краской цифрами 157. То же самое он приказал сделать на 158-м и 172-м танках. «В своих взводах Прошкин и Круглов пускай сами разбираются, куда электроспуски девать». – думал Щербаков. – Пусть лучше эти штуковины в ЗИПах лежат, всё равно бесполезная вещь».

– Ну что, нашел? – Вадим подошел к 157-му командирскому танку, на башне которого счастливо улыбался Щербаков, защелкивая замки ЗИПа.

– Нашел, бля. У Бельского в тумбочке. Вадим, скажи, а нахрена нам вообще эти электроспуски выдали, если они без проводов?

– Ну выдали и выдали. Положено, значит. Ты его что, спрятал?

– Ага, – Сашка хлопнул ладонью по зеленому боку дюралюминиевого ЗИПа.

– Ну и правильно. Нужно своим тоже сказать.

– Слушай, Вадимыч, вот у меня в ЗИПе лента лежит на 100 патронов к этому НСВТ. А как же из него стрелять, если электроспуск не работает?

– Я думаю, что вряд ли ты из него стрелять будешь. Для этого у тебя внутри спаренный с пушкой пулемет есть. А так тебя любой дурак «снимет», когда ты снаружи из него палить вылезешь.

– А зачем тогда 100 патронов к нему?

– Бля, Саня, зачем-зачем. Пригодятся. Пойдем на построение уже.

Вечер выдался ветреный. Солнце опустилось за горы, покрытые серыми шапками низких облаков, медленно ползущих к морю. На землю навалился тяжелый удушливо-влажный сумрак. Волны разбушевавшегося Каспия с грохотом накатывались на пологий берег, пытаясь доползти до задних шеренг построенного на вечернюю поверку батальона. В солёно-сыром воздухе кружилась водяная пыль, микроскопическими каплями оседая на автоматах и камуфлированной форме. Между ног солдат и офицеров батальона вился мелкий морской песок, поднимаемый порывами ветра и проникающий куда только возможно. Капитан Сергеев, замполит 2 МСБ, рассказывал о ситуации в стране и республике Дагестан. Часть слов замполита уносилась в сторону далеких гор порывами усиливающегося ветра. Что-то про бои в Ботлихском районе, ваххабитов, Кадарскую зону. До Щербакова доносились лишь обрывки фраз, из которых он ничего не понял – то ли боевики ушли из Дагестана, то ли бои временно прекратились.

«Может, скоро домой поедем? – думал Щербаков, пытаясь вытряхнуть песок из карманов штанов и ежась от пронизывающего холодного ветра. – Спасибо хоть Газарян берцы подогнал, а то этим гражданским уже совсем кирдык. Правда, великоваты малость, у меня же 40-й размер, можно 41, но 42 – это перебор. Зато новые».

После отбоя танковая рота улеглась в своей большой палатке в спальные мешки, расстеленные на полу. Пол палатки представлял собой морской песок, сверху лежали принесенные с берега озера стебли зеленого камыша. Около входа находились деревянные ящики от танковых снарядов, в них стояли автоматы бойцов. Список роты с номерами закрепленного за каждым оружия висел здесь же, написанный печатными буквами синей шариковой ручкой на прямоугольном куске картона. В дальнем углу кто-то потихоньку бренчал на гитаре, одолженной у мотострелков четвертой роты. Щербаков двинулся на её звук по узкому проходу между двух рядов спальников, спотыкаясь о торчащий из-под них камыш. В тусклом свете маленькой лампочки, провода от которой тянулись к танковому аккумулятору, он увидел привалившегося к внутренней подпорке сержанта Витю Гирина, командира 172-го танка, терзающего «тремя блатными» аккордами гитару. Большие надписи «Цой жив», «Чайф» и «Elvis is alive» украшали потертый корпус инструмента. Кроме этого, гитара была исписана названиями городов, откуда призывались игравшие в то или иное время на гитаре солдаты. Наиболее часто встречались буквы ДМБ, разница состояла лишь в цифрах года демобилизации. Последняя из нацарапанных – ДМБ-99. Вокруг Гирина сгрудились с десяток бойцов, одни просто слушали, некоторые подпевали не раз слышанную где-то песню: