Виктор Филалетов - Палящее солнце Афгана

Рядом со штабом находились какие-то ритуальные сооружения: сложенный из глины квадратный домик, как бы прислоненный к большому обломку гранитной скалы и рядом глубокая яма. Глубина ее не менее десяти метров и шириной метра четыре, с проложенной по средине неширокой доской. Видимо, посвящаемый в Ислам должен доказать свою преданность, пройдя по ней. Не всякий может преодолеть.

Капитан, зайдя с противоположной стороны камня, зовет Еремея:

– Иди сюда.

– Что там? – отозвался он.

– Иди, увидишь.

Подойдя к командиру роты, советник взглянул на гранит, и его обдало жаром. На камне крупными буквами написано слово ПЕНЗА. И опять, как в Лагмане, защемило сердце ностальгией, и почуялся запах свежести цветов полевых далекой Родины. Не испытаешь такого чувства, не будучи в чужой стране.

После окончания фактически безрезультатной операции, Ваханов пригласил капитана к себе на обед, во время которого тот рассказал случай, происшедший в одной из частей, чем заинтересовал всех мужиков. К командиру части попросился на прием афганец из соседнего кишлака с претензией: почему его дочь вернули домой раньше намеченного срока. Командир был в недоумении – он об этом ничего не слышал. Оказалось, два прапорщика заключили с крестьянином устный договор, что он отдает им, за определенную плату, дочь на полгода, а продержали только четыре месяца. Чем закончился инцидент, Володя не знает, но способность военных из среды прапорщиков к выявлению своих низших качеств и вожделений поразительна. Их приспособляемость к новым условиям была известна во всех войсковых частях.

По дороге колонны, колонны, колонны, мчатся навстречу, советские и афганские и одинокие «бурбухайки». Пыль афганская непроницаемой стеной висит в воздухе.

Советник с переводчиком едут в Хульм. Вчера там сцепились две банды, стреляли всю ночь. Вдоль дороги пасутся ишаки, верблюды и маленькие верблюжатки. Интересные. Можно долго смотреть на них. Верблюды здесь мельче лагманских и с одним горбом. В Лагмане все двугорбые. «Шурави» им даже кличку дали «Афанасий», но они не откликаются, а презрительно-надменно отвернувшись, жуют свою жвачку. Им даже в голову не приходит, что гости, позванные их хозяевами для помощи, могут обидеться.

В Ташкургане встречал приехавших начальник местного царандоя. Он знал слабость «мушавера» и приготовил целый поднос крупных и спелых гранат, выращиваемых здесь. У восточных людей почитание начальства в крови. Советник не отказался, чтобы не обидеть радушных полицейских, но съел неприлично много.

Осень решительно заявляет о своих правах. Желтеют листья. На небе появились облака. С каждым днем становится холоднее. Утром градусник на отметке +10. В Самангане почему-то холоднее, чем в Мазари или в Кабуле. Все северные люди попростужались, а местные – чувствуют себя прекрасно в галошах на босу ногу. Афганцы одеваются без претензий: рубашка до колен ситцевая и такие же широкие шаровары. Летом спят, где придется, могут прямо на улице, у дороги. Накрываются тряпкой с головой, на которой и носят ее (чалма) и спят, не обращая внимания на проезжающие машины. Когда очень холодно ходят в одеялах, не испытывая неудобств. Малочисленные крестьяне что-то копают. Земли много, но не вся обрабатывается. Ее бы только поливать и собирать двойной урожай, но некому – все воюют. Используемые посевные площади разделены на прямоугольники и квадраты, между которыми перемычки уступами и пропускают воду из арыка, постепенно заполняя то один, то другой. Одни заканчивают убирать хлопок, до пяти урожаев в год, другие собирают на необозримых просторах необработанной земли верблюжью колючку и везут ее продавать на базар.

Ваханов не меняет своего ритма жизни: утром небольшая пробежка, гимнастика, колка дров, завтрак и спецотдел. Все свои энергии направил на изучение провинции и за три месяца знал Саманган, как Лагман за год. Занимался в основном, организацией работы и не разменивался на личную связь с агентами, как в предыдущей провинции. Не было такой необходимости, а с приходящими из банд, встречался в спецотделе. По окончании рабочего дня – его продолжение в виде анализа проделанного, справок, отчетов и другой писанины. Показатели максуса за квартал значительно улучшились. Для успешного труда ключевое значение, по убеждению Еремея, имело понимание и поддержка старшего советника. От этого рождался стимул и устремление к работе. Важную роль сыграли и взаимоотношения с подсоветным, серьезном и вдумчивом руководителе. Он благодарил за помощь мушавера, которому не раз приходилось самому подгонять некоторых сотрудников. Хотя оперативники и стараются, но как-то равнодушно – нет экспрессии в работе и должной ответственности. Не получилось, ну и не надо. Непрошибаемые. На первый взгляд, темные, не понимают, а копнуть поглубже: их устраивает это положение. Зарплату получают, сытые. Первое время обращались к Еремею – мушавер саиб (господин советник), но пришлось запретить. Слово «господин» в социалистической России было тогда ругательным словом. Как можно сказать: господин коммунист? Какой я тебе господин? Я тебе товарищ, «приходи, я чай пью – садись со мной чай пить». Потом остановились на том же обращении, что и в Лагмане – «инженер Еремей».

Как-то в один из будних дней Ваханов, Усман и его заместитель обсуждали текущие дела и коснулись образовательного процесса. В Афганистане среднее образование заканчивается двенадцатью классами. Учатся немного и советник нередко замечал, проезжая мимо небольшого сада, в тени дерева, как на древних восточных гравюрах, стоящего учителя и сидящих вокруг около десятка учеников. Оба сотрудника максуса имели среднее двенадцатилетнее образование. Решили устроить соревнование в решении математической задачи, засекли время. К удивлению Еремея, окончившего десятилетку, он решил ее быстрее всех, а у него всегда были тройки и двойки по арифметике. Но, возможно, хитрые аборигены сделали вид? Вспоминается, как по телевидению показывали лыжные состязания с участием белорусского президента. Впереди всех участников Первое лицо, громоздким шкафом бороздит лыжню. Сзади стройные мастера лыжного спорта силятся его догнать, но у них никак не получается, пока президент не пересек финишную черту.

Трус бойцу не товарищ

Стало еще прохладнее – утром заморозки. Еремей открыл отопительный сезон своей чудо-печкой в танковой гильзе. Керосин не выпрашивали у «трубачей», а брали из колодца около ДШБ. Обыкновенная глубокая яма в земле полная керосина. Никто не мог объяснить: откуда просачивается он. Бытовая жизнь здесь лучше, чем приходилось Еремею в других местах. И питание. Некоторые советники, кто не злоупотребляет работой, наели себе такие ….., что дома, после «изнурительной» командировки, могут не узнать. Это для Ваханова первая провинция, где ни разу не было нападения на советников. Надежно охраняют афганские посты за периметром, хотя пули свистят над головой с вечера до утра. Внутри тоже охрана надежная и неподкупная – три собаки. Каждый, кто выходит ночью во двор, проверяет их бди-тельность. Две из них овчарки. Рекса научили разгрызать грецкие орехи. Челюсти его, крокодил позавидует, без усилий раскалывают их, но только для себя, с мушаверами не делится.