Евгений Подолянский - Харе фиглярить. Вымышленный дневник Наполеона на 1812 год

Основные силы противника после боя под Романово были перекинуты в направлении Минска для усиления сил маршала Даву.

16 июля, по новому стилю, Наполеон, имея информацию о том, что 2-ая Западная армия Багратиона, растянувшаяся по тракту Слуцк-Бобруйск, и временно не представляющая никакой угрозы, выходит со своей старой гвардией из Вильно в направлении главных сил русских войск – 1-ой Западной армии.

В заключении темы о выборе пути прорыва 2-ой армии для соединения с 1-ой приведу слова Барклая де Толли в рапорте Государю от 20 июля (н.ст.) из Остервляны. «Та малая часть неприятеля, которая заняла Борисов в ту же почти минуту могла быть опрокинута авангардом 2-ой армии, ежели б она взяла направление свое из Несвижа не на Бобруйск, но на Игумен. Впрочем ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ самим все обстоятельства известны, и потому удерживаюсь от всех дальнейших по сему предмету рассуждений".

Многое вскрывается после этих слов Военного министра. На стороне Багратиона -лучшее знание обстановки в районе Несвиж. Но с другой стороны – полный выход целой армии из реальных боевых действий на театре войны почти на 10 дней. И это должно было быть очевидно командарму. Из текста Барклая де Толли понятно, что эта тема обсуждалась с императором Александром ранее. Князь упрашивает Государя дать разрешение на сражение 1-ой армии, а сам отдаляется от театра боевых действий, уходя в лесистые болотистые дебри Белоруссии. И измотав почти месячным маршем свои войска, соединяется наконец с 1-ой армией под Смоленском.

Когда Барклаю де Толли стало очевидно, что Багратион следует в Слуцк, он приказывает (19 июля по н.ст. получен приказ ) Платову выдвигать свою кавалерию по маршруту Слуцк-Бобруйск-Могилёв. Со Слуцка Платов переходит опять в прямое подчинение 1-ой армии. Уже 20 июля, выйдя из Бобруйска, Платов обнаруживает команды противника. Из рапорта князя от 20 июля Государю видим, что Багратион полон надежд занять Могилёв. Из сведений полученных от пленных, он получает информацию о намерении Даву упредить его в захвате Могилёва (фактически в это время основные силы Даву уже заняли Могилёв). Состояние войск в том же рапорте он оценивает следующими словами: «Moгу сказать, что одно непомерное желание в людях драться, поддерживает до коле их силы, но лошади не только под артиллерией, обозами, даже и под кавалериею, сколь ни хороши были при начавшихся движениях, и сколь невыгодное имели продовольствие, но уже приходят, в изнурение и я начинаю бояться за людей, что бы не потерять доброй готовности, и того более, чтобы при подобном теперешнем марше, не начали изнемогать в силах своих». И это результат полного нежелания Багратиона выходить армией на дорогу Несвиж-Игумен. Да, дорога петляет из-за болот и далеко не идёт в сравнение с дорогой Вильно-Минск. И Жером своими войсками поджимал бы не менее как под Мир. И Даву врезал бы в авангард войск князя. Но тогда бы и Барклай де Толли не отступал, а нанёс бы удар по противнику в направлении подходящего Багратиона. Оба командарма ожидали начала решительных действий друг от друга – и в отсутствии оных – один отступал, другой искал менее проблемный путь для соединения армий.

Мои рассуждения упредили ход дневника, вскоре я вернусь в хронологию, согласно дневника, как костяка книги.

На военном совете в Дрисском лагере нахождение Наполена с начала войны в Вильне расценивали как тонкий военный расчёт – дождаться момента наибольшего расчленения русских армий и связав их действия отвлекающими боями, силами войск, в основном находящимися в Вильне, осуществить обходной удар или в направлении Санкт-Петербурга или в сторону Москвы.

Поэтому одним из решений на совете было – выведение 1-го корпуса в составе 1-ой армии в особый статус, как отдельного корпуса, с задачей перекрытия возможного нанесения удара по направлению на столицу.

Задержка Наполеона в Вильно на самом деле была вызвана необходимостью решения польского вопроса, тем более на фоне наречения им войны, польской.

29 июня (11 июля) в кафедральном костёле в Вильно произошёл торжественный акт воссоздания унии Литвы с Польшей, тем самым соглашения о разделах Речи Посполитой от 1795 года были признаны утратившими силу. Выдержка из вступительной речи: «До настоящего исторического момента всё слагалось на нашу гибель. Зато теперь всё идет к нашему восстановлению. Польша должна существовать!.. Мы восстановляем Польшу на твердыне права, данного нам природой, на объединениях наших предков, на святом праве, признанном всем миром, которое было купелью рода человеческого… Несмотря на продолжительную отторгнутость, жители Литвы, Белой Руси, Украины, Подолии и Волыни – наши братья. Они поляки, как и мы, они имеют право пока звать себя поляками».

После сейма члены конфедерации чинным нестроевым шагом направились к своему спасителю, Императору Наполеону. Чтобы придать моменту соответствующую торжественность, один из офицеров охраны Наполеона, наблюдавший из окна второго этажа за толпой ряженых мужиков, вдруг свернувшей с улицы в сторону парадного подъезда дворца Император, дал команду караульному открыть дверь. Дежурный доложил Императору о приходе очередной депутации. Наполеон, стоящий у массивного стола, на котором была разложена на половину сложенная карта, даже не оглянулся на доклад вошедшего.

Кивнув головой, он дал понять офицеру, что он свободен. Последнее, что увидел дежурный, по-строевому разворачиваясь для выхода из помещения, резкое движение руки Императора в сторону карты, и палец, слегка прогнувшийся от соприкосновения со столом, воткнутый в карту. Император, с довольной улыбкой, вытянувшись по-военному, некоторое время смотрел на карту, затем, резко развернулся и пошёл к двери.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.