Марат Габидуллин - В одну реку дважды. Сирийская война глазами русского наемника

Многие так и остаются на уровне своих привычных представлений, в которых настоящим мужикам непозволительно опускаться до рытья отхожего места: они сюда, видите ли, приехали воевать, а не в земле копаться. Им невдомек, что высокомерие и гордыня – это признаки глупости, которые не имеют никакого отношения к военному профессионализму. И рассуждающие подобно им не должны становиться легионерами.

Неоднократно Мартин сталкивался и с другой стороной психологии солдат удачи – с их излишней самоуверенностью. Казалось бы, опытные и понимающие суть войны ветераны не принимали простых, но жизненно важных вещей, объявляя их нереальными в боевой обстановке и не понимая, что ненужными и нереальными эти вещи делают они сами собственными действиями, непродуманными и ошибочными. Соблюдение правил ведения боя требует воли и самоконтроля, и признаться в том, что как раз этих качеств в боевой ситуации не хватает, способен не каждый. На деле весь боевой опыт таких горе-бойцов сводился зачастую к банальному везению, благодаря которому они выходили живыми из серьезных переделок, куда попадали по собственной глупости. И самое плохое, что они не делали из этого никаких разумных выводов.

Мартин часто терзал себя вопросом: прав ли был он, время от времени идя на компромиссы, вместо того чтобы быть жестким, учитывая серьезность тех задач, которые приходилось выполнять? На кону ведь были не просто отвлеченные понятия типа «выполнил или нет», но прежде всего жизни людей. И все-таки, приходил он к выводу, каждая конкретная ситуация требовала отдельного подхода, и нельзя подступать с единой меркой ко всем проступкам, если, конечно, это не касается случаев явного дезертирства или подлости в отношении своих.

Но момент для мучительных размышлений наступит позже, а пока продолжается война и каждый день ставятся новые боевые задачи. Для душевных переживаний времени не остается – необходимо просто быть сильным.

Дождь. Со вчерашнего дня небо над уютным, неброской красоты ущельем было затянуто облаками и без конца лил дождь. Осадки то низвергались с неба плотной дождевой стеной, то зависали в воздухе серой водяной взвесью. Городок, расположенный на высотах, прикрывающих ущелье с западной стороны, был погружен в тоскливую мокроту. Дома и деревья, размытые туманной дымкой и завесой дождя, представляли собой унылое зрелище. В этих местах сильные дожди являлись серьезной проблемой для ведения боевых действий. Склоны гор становились скользкими и практически недоступными для передвижения, а нависающие низкие облака, покрывающие вершины густой пеленой, снижали видимость. Порывы ветра на высоте делали полеты беспилотников наблюдения неустойчивыми и недолгими – быстро садились аккумуляторы. Впрочем, для современных средств разведки плохие погодные условия особой проблемы не представляли, а вот движению и маневру боевых групп дождь в горах мешал очень сильно.

Легионеры уже два дня сидели без дела, никаких указаний не поступало. Большую часть этой нежданной паузы между боями бойцы использовали для отдыха и восстановления сил. В перерывах между сном и полудремой парни ковырялись с аппаратурой и корпусами беспилотников, обслуживали оружие, протирая и смазывая части и механизмы, перебирали снаряжение и сушились у установленных в комнатах печек.

Ратник на утреннем совещании никаких особых распоряжений не дал, только подчеркнул необходимость соблюдать бдительность. Мартин побродил по комнатам и заглянул к снайперам, которые, выспавшись, говорили обо всем понемногу, переходя по ходу беседы от одной темы к другой, порою забывая, с чего начинали. Затем переместился дальше по коридору на пункт связи, где спросил Музыканта о переговорах в эфире. Ничего существенного – обычный обмен информацией. Выйдя на веранду, он столкнулся с Таном, который колдовал над горелкой, собираясь готовить свой фирменный кофе.

С Таном они были знакомы давно, еще с первой командировки. Именно тогда у них завязались дружеские отношения. Достаточно зрелый и по возрасту, и по жизненному опыту, Тан был ему ближе, чем молодые легионеры без налета седины и постреливающей боли в пояснице, полные азарта и куража и не успевшие еще познать, почем фунт лиха. Но все же друзьями в полном смысле этого слова они с Таном стали после истории с сербским командиром Волком.

Абсолютно безграмотный в военном деле, авантюрист по складу характера, Волк принадлежал к категории людей, четко придерживающихся правила: хороший понт – те же деньги. Выпускник полицейской школы, он имел лишь смутное представление об общевойсковой тактике, но всеми доступными способами рекламировал свою крутость бывалого вояки и при этом, нисколько не смущаясь, брался поучать окружающих. Земляков Волк жестко держал в своей власти, внушив им, что только благодаря его возможностям и авторитету они не сгинут на чужбине. Сербы в большинстве своем тоже были бывшими полицейскими и часто своими действиями вызывали недоумение у профессионалов войны. Парнями они в целом были неплохими, далеко не трусами, но, попав под влияние Волка, использовали любую возможность увильнуть от выполнения боевой задачи. За короткое время своего командования Волк, опираясь на многовековое правило «разделяй и властвуй», создал нетерпимые отношения между сербами и другими бойцами внутри взвода. В серьезных боевых действиях участь такого подразделения была бы незавидна и печальна.

Прибыв в Сирию, Мартин после некоторых сомнений все же не удержался и, выждав удачный момент, обратился к Бетховену с просьбой разрешить ситуацию с командиром своего взвода. Мартин на конкретных примерах описал всю несостоятельность Волка как командира и предложил выслушать других русских бойцов взвода. Бетховен просьбу Мартина выполнил и, собрав парней, узнал их мнение, которое, в общем-то, было единым: от Волка все устали и реально опасались попасть под его руководством в бойню. Командир легионеров по завершении разговора задал вопрос:

– Кто же, по-вашему, сможет справиться с командованием взвода? За кем вы пойдете?

Почти все указали на Мартина. Так он стал в той командировке командиром группы.

По возвращении в Россию и прибытии в учебный центр Волк подал рапорт, назвав произошедшее саботажем, что могло грозить увольнением его бывшим подчиненным. При этом серб поступил как опытный интриган – написал рапорт только на часть группы, исключив, например, Тана из числа заговорщиков в надежде свести его дружбу с Мартином на нет. Но Волк просчитался. Тан на построении не встал в строй поредевшего сербского взвода, а, прихрамывая, направился к отдельно стоящей группе «бунтовщиков», вместе с которыми он прошел командировку.