Вадим Барташ - Букринский плацдарм, или Вычеркнутые из списка живых

Наталка ничего не заметила. Она по-прежнему бойко и увлечённо о своём тараторила:

– Мого братика звуть Василем. Його призвали в армию у вересни (в октябре, – прим. авт.) 1941 року, а батьку через два мисяци. Днями у нас побував товарищ по служби Василя, и передав вид нього лист (письмо, – прим. авт.) Виявляется вин лежит в госпитали зовсим порядом, в Прилуках. Вин запитував (он спрашивал, – прим. авт.) про батьку, а я про нього до сих пир ничого не знаю. У меня вид нього лиш одне лист прийшов до того, як ми попали пид нимця. У ним и була вкладена фотография. Ось я хочу написати Василю, а фотография у мене с батькой одна и мени ии жалко посилати, я краще з листом тодди пошлю малюнок (рисунок, – прим. авт.). Намалюешь мени?

– Запросто, – ответил Наталки Георгий.

Георгий вырвал из своей заветной тетрадки лист и стал зарисовывать с фотографии артиллериста, отца Наталки. Он не мог ошибиться, да, это был тот самый артиллерист, но как о нём сказать этой девочке сейчас? Сразу это сделать он был не готов.

***

Это случилось совсем недавно. Их часть продвигалась к Лубнам и уже на подступах к этому небольшому городку они наткнулись на немецкий заградительный отряд. Бой был ожесточённый, и для усиления наступающих частей им предоставили две батареи из двенадцати 45-милимитровых орудий. Они должны были разнести в щепки немецкий укрепрайон на подступах к Лубнам, состоявший из нескольких дотов. Чтобы прикрыть эти батареи от немецкой пехоты к ним прикрепили роту, в которой были Георгий Неустроев и Михаил Скоробогатов. Им дали несколько часов, чтобы они окопались. Земля оказалась уже подмёрзшей, и пришлось тяжело, когда наша пехота стала в неё зарываться. И вот, только рота вырыла мало-мальские окопы, как внезапно со стороны города появились танки. Примерно рота, а это двенадцать «пантер». Их никто не ожидал на этом участке фронта. Танки двигались прямо на наши позиции. За ними цепью следовали немцы в мышиного цвета форме, кое-кто из них был в камуфляже. Немцы двигались перебежками и пригибаясь. Наши орудия начали обстрел танков. Били они по «пантерам» прямой наводкой. «Пантеры» ответили тоже огнём из своих орудий. Начался тяжёлый бой.

Снаряды разрывались везде, и трудно было высунуть голову, но тяжелее всего пришлось артиллеристам. И хотя их орудия были тоже наполовину прикрыты брустверами, но всё равно для немцев они оказывались как на ладони. Вот один танк задымился и стал кружиться на месте, его подбили наши. Затем замер второй. Но и наше одно орудие разворотило прямым попаданием танкового снаряда. Весь расчёт этого орудия частями разбросало в радиусе нескольких метров. Картина была скажем прямо жуткая. И причём это произошло всего лишь в метрах двадцати от позиции Георгия и Михаила. Повсюду были разбросаны конечности артиллеристов и их изуродованные тела. У кое-кого вывалились кишки и прочие внутренности, а командира орудия, совсем юного парнишку, и такого же светловолосого и вихрастого, как и Георгий, отброшенным ударной волной лафетом перерезало напополам.

– Т-твою же мать! – вырвалось с искусанных и потрескавшихся губ Георгия. Он побледнел и отвернулся, и рывком выставил пулемёт перед собой и покосился на Михаила. – Не смотри туда! Не смотри! Там страх божий! Может и стошнить!

– О-ой, ма-амочка! – невольно вырвалось у Михаила, который тоже побледнел.

– Надо фрицам дать прикурить! Они уже достаточно сблизились с нами, – зло процедил Георгий. – Сча-ас, счас от меня получите!

– Юрик сказал, что стрелять будем по его команде, – откликнулся рядовой Скоробогатов.

– Так что он тянет? – совсем занервничал Георгий. – Ну что он там?! Почему не командует?!

До немцев было уже метров сто-сто-двадцать, и тут Юрий прокричал:

– Пли-и-и-и!

Георгий дал очередь, затем вторую. И слева и справа бойцы их взвода начали стрельбу. Немцы стали чаще зарываться в землю, а вот их «пантеры» упорно продолжали двигаться вперёд. Вскоре ещё их две машины были подбиты, но и наши батареи лишились двух орудий. Одно было поражено опять прямым попаданием, а у второго осколками от разорвавшегося рядом снаряда был выкошен весь расчёт. Бой продолжался ещё с час. В итоге от двух батарей 45-ти миллиметровых орудий осталось только половина стволов, а на подступах к нашим позициям замерло семь подбитых «пантер» и до сорока немецких солдат и офицеров упокоились навечно.

***

Прибыли санитары. Они попросили бойцов помочь им погрузить раненных в два санитарных автобуса ГАЗ-03-30 и в одну бортовую машину ГАЗ-42. Раненных и убитых с нашей стороны было очень много. Только тяжело раненных набралось тридцати семь человек.

Георгий пожалел двух хрупких молоденьких санитарок и подошёл к их носилкам.

– Девчата, помочь? – спросил девушек младший сержант.

– Ой, конечно! – откликнулась одна их них, что была побойчее. – А то сегодня вообще все бойцы тяжёлые. Особенно артиллеристы. Мы с Алькой уже надорвались их таскать на себе!

Георгий взял носилки и направился к одному из развороченных орудий. На подходе к нему он увидел лежавшего навзничь подносчика снарядов. Георгий склонился над ним и перевернул его на спину. Он оказался не убитым, а тяжело раненным. Ему перебило обе ноги, и у него беспрерывно фонтанировала кровь. Мужчине было за сорок лет. Он захрипел и открыл глаза.

– Жи-ивой, кажись! – радостно отметил Георгий.

– Не помер ще… – прохрипел раненный. – Братик, глянь, у мене ноги е, або немае их?

– Перебиты, – ответил Георгий.

Тут подбежали санитарки. Они сразу же начали перетягивать артиллеристу жгутами его посечённые осколками ноги и останавливать кровь.

– Бра-атик, – вновь заговорил раненный артиллерист, – помру я… о-ох, помру…

– Да что вы, дядя, – на этот раз откликнулась бойкая санитарка. – Во-о-он какой здоровяк, ещё жить да жить тебе, сердешный. Родишь ещё себе деток на старости лет и будешь им радоваться!

– Та е вже у мене. Бра-атик, – вновь обратился раненный артиллерист к Георгию: – Тут у мене не далече мое село. Там дочка и дружина (жена, – прим. авт.) з матию живуть. Якшо будеш в том сели те знайди их и передай вид мене лист (письмо – прим. авт.). Я написав його для них. – Немного отдышавшись, артиллерист глазами указал, где письмо. – Передашь?

– Передам, – Георгий достал письмо артиллериста из его нагрудного кармана и спрятал у себя.

С помощью девчат погрузил артиллериста на носилки и спросил уже хрипевшего раненного: – А как тебя зовут? И как называется твоя деревня, браток? – … Мене звуть Иваном Ма-а… Ма-акаровичем. А село моя… – Раненный не успел договорить. У него откинулась голова, глаза остекленели, и он отдал богу душу.