Алекс Кайнес - Победа Сердца

Рассудив про себя именно таким образом, Виктория улыбнулась своей собственной необъяснимо откуда взявшейся фантазии и вновь качнулась своим внутренним невидимым, но неизменно ощущаемым маятником сердца, в сторону от фантазий к реальной жизни, которая сейчас вызвала сплошные беспокойства – и это не было связано ни с новой остановкой, ни с предстоящий делом, вовсе нет – всё было куда более прозаичнее – она всё никак не могла дозвониться до своего любимого, который обычно, хоть и был занят на своей работе в больнице, тем не менее, всегда находил свободную минутку, чтобы перезвонить.

Но тут прошло уже достаточно времени, и, несмотря на то, что это было вроде не выходящей из ряда вон ситуацией, Виктория чувствовала странную обеспокоенность.

В очередной раз обругав себя за подобную попытку подсознательно убежать от профессиональной ответственности, что сейчас лежала на ней, девушка решила сконцентрироваться на своем важнейшем репортаже в жизни. И, несмотря на то, что мысли о политической связи двух островов, ее дома и места проведения Игр вроде бы отошли на второй план, погрузиться в атмосферу, в тот запах нового места, которым должна пропитаться журналистка для наиболее полного отображения картины действительности, она никак не могла. Как не могла и начать свои записи, от самого борта все глубже погружаясь в чужую страну и культуру, поскольку, казалось, что ее внутренний писатель был полностью сконцентрирован на чем-то совершенно ином, на чем-то таком, что он уже знал наверняка, но еще не решался рассказать своей постоянной читательнице, которая даже не подозревала о той истории, которая должна будет увидеть свет в самое ближайшее время.

39. – Господин, как же мы вас сильно ждали! Проходите, проходите, пожалуйста!

Кевин проследовал за встретившим его и его команду, что летела вместе с ним, и что как будто бы совершенно не существовала для него в данный момент, впрочем, как и всё остальное, как изнутри, так и снаружи внушающего вида внедорожника. Хотя, когда Кевин взбирался в салон, он даже смог ненадолго отвлечься от тревожных мыслей и ощутить себя совершенно как в детстве в роли любопытнейшего карапуза, который, еще не до конца понимая окружающие его законы и явления, наощупь пробовал то, что казалось ему интересным, даже в том самом случае, когда тело этого самого «первооткрывателя» могло обжечься.

– Волнуешься? – мягко хлопнул его по плечу менеджер, с которым Кевин и его команда изъездили не одну тысячу километров, – не стоит! Мы всё делаем правильно! И бояться этого острова и этих лиловокожих тоже не стоит. Хотя, кому я вообще объясняю, мой дорогой, – покачал головой управляющий, – ты ведь тоже наверняка своими корнями уходишь в этот архипелаг, в который входит и остров Змея-Утконоса? Никогда о этом не задумывался?

Кевин устало кинул взгляд на свою кожу, что разительно отличалась от светлого оттенка основной массы жителей его родного городка, и понял, что совершенно не задумывался об этом, когда ехал в это турне, и даже ранее. То есть в его голове даже не промелькнула мысль о том, чтобы попытаться найти какие-либо корни в этой стране, собственно, как и вопрос о собственном происхождении, ведь он никогда не застрагивал эту тему со своими родителями. Для него никогда не стоял остро расовый вопрос, просто скорее всего в силу привычки и незыблемости его положения, а также правил, по которым белая семья воспитывала лиловокожего мальчугана. Для него было вполне очевидно, что он был не родной, но он не находил в этом ничего предосудительного или хотя бы заслуживающего внимания, поскольку, когда он начал задумываться в сознательном возрасте о том, что, скорее всего, в его жилах течет иная кровь, которая просто так не могла проявиться у двоих абсолютно отличных от его расы людей в нескольких известных ему поколениях, то его привязанность к матери и отцу была уже настолько безусловной, что не требовала каких-либо дальнейших выяснений.

– Нет, – ответив на вопрос своего товарища по музыкальному бизнесу, сухо отозвался Кевин, одев маленькие беспроводные наушники и откинувшись на мягкой спинке сидения, когда машина тронулась, давая понять, что сейчас хочет побыть наедине сам собой и с видом на незнакомый город, что начинался с аэропорта, который стал все быстрее пробегать за окном, чтобы уступить место совершенно новым впечатлениям, зреющим внутри его души и ждущим благоприятных условий, чтобы распуститься, несмотря на временные заморозки, что сковали их стебли, что, тем не менее, были полны жизни.

Глядя в окно на джунгли, которые сдавили в своих объятиях трассу, стоило по ней уйти несколько дальше аэропорта, Кевин вновь ощутил неприятное чувство пустоты, подумав сначала, что это опять накатывает меланхолия, напрямую связанная с собственной сучьей сущностью, что разлучила его с Гвендолен и, скорее всего, заставляла его все время плясать под дудку Элен. Затем, однако, несмотря на то, что попытка побороть себя при наборе номера Элен вновь провалилась, Кевин понял, что, как это ни парадоксально, но его тоска все прошлые года, месяцы и даже часы была связана не с теми, кого он знал, но, напротив, с совершенно чужим человеком, с тем, кого он, возможно, и не встретит никогда. Ведь должен был быть кто-то, с кем хотя бы гипотетически не придется расстаться никогда-никогда? А если сейчас это произошло аж сразу с двумя персонами, то где гарантия, что тут вина целиком лежала на нем?

– Что, если я просто следовал своим чувствам, что были прописаны определенным образом, чтобы я смог встретить в итоге… – блядь, – выругался Кевин на самого себя, чем вновь привлек внимание менеджера, который, окинув своего партнера взглядом, решил не тревожить артиста.

– Я просто-напросто пытаюсь свалить свою вину на кого-то иного! Ведь даже если бы во всей вселенной существовал тот самый человек, с которым бы я ощутил действительную необходимость мифического замысла всего произошедшего дерьма и ее неотвратимость, то какова вероятность встретить его здесь?

40. – Весьма и весьма большая!

– А? – отвлекшись от пролетающих джунглей, которые будто бы загипнотизировали ее, переспросила Виктория, – что вы говорили? – все еще крепко держа в голове образ того самого молодого человека, которого она, к своему собственному удивлению, не только смогла заприметить по прибытию в страну Утконоса среди всех потоков туристов, но и до сих пор сохраняла о нем память.

– Я говорила об интеграции всего архипелага в систему союза Конгресса! Ну разве это не чудесно?

– Да… – протянула Виктория, практически не слушая собеседницу, – безусловно, это был бы позитивный тренд и хороший пример для остальных… – все еще рассматривая в своей памяти лицо человека, которого юная журналиста будто бы знала всю свою жизнь, а возможно, как бы бредово это ни звучало – еще до того, как появилась на свет.