Николай Шахмагонов - Фронтовой санбат

Приёмно-сортировочному взводу досталась простая деревенская хата с потолком и стенами, засиженными мухами. Хозяев не было. видимо, ушли на восток.

– Что-то раненые не поступают? – спросил кто-то.

– Раненых, пока мы передислоцировались, отправляли из полковых медицинских пунктов прямо в госпитали и в санитарные поезда.

– Даже без сортировки?

– На ПМП тоже ведь кое-что понимают, – успокоил Гулянин. – Между прочим, такие же врачи как мы. Так уж получилось, что одних назначили в медсанбат, а других на ПМП. Ну а нам надо готовиться. Следующая партия поступит уже сюда.

Гулянин осмотрелся и отдал распоряжение:

– Потолок и стены завесить простынями. Полы хорошенько вымыть. Установить столы. Сортировать будем на улице и в палатках. Оперировать – здесь. Подготовить светомаскировку на окна.

Дал указания и включился в работу наравне со всеми: разгружал машины, приводил в порядок перевязочную, стараясь добиться стерильности. Сам того не замечая, всё время оказывался возле Маши Зиминой. С ней старался работать. Помогал вешать на стены простыни, устанавливать столы для сортировки раненых и операций.

Разговор никак не получался. Перебрасывались лишь краткими, ничего не значащими фразами, да краснели, если встречались взглядами.

Но вот за окном, скрипнув тормозами, остановилась первая машина. Она прибыла с медпункта одного из полков. На улице было ещё темно, и сортировку раненых начали в доме. Сортировочную бригаду Гулянин приказал возглавить военврачу 3 ранга Михаилу Стасину. Ну а сам отправился на основную площадку медицинской роты, чтобы посмотреть, готовы ли операционные и перевязочные в соседних домах, узнать, где размещено эвакуационное отделение.

Работать пришлось всю ночь. К утру личный состав операционных бригад совершенно обессилил.

«Нужно разбиться на смены, – понял Гулянин. – Усталость может сказаться на качестве и эффективности оказания помощи раненым».

Он отправил Михаила Стасина и его помощников спать, но уже скоро их пришлось поднять, поскольку приток раненых с рассветом значительно увеличился.

Снова сутки слились в один нескончаемый, изнурительный день у операционного стола. Всё реже удавалось заниматься сортировкой: не было перерывов между операциями.

Постепенно приходил опыт, постепенно возникали различные рационализаторские задумки.

Однажды в минуту относительного затишья собрал взвод возле хаты, разрешил сесть на завалинке, передохнуть и заговорил о деле:

– Вот какие мысли пришли, – просто, словно советуясь, начал он. – Что если во время сортировки отделять поток легкораненых и направлять их прямо в отдельную операционную палатку, где хирургические бригады приёмно-сортировочного взвода занимаются как раз такими, с кем работы немного.

– Действительно… Дельно! – воскликнул Стасин. – Ведь это позволит сократить время пребывания у нас во взводе большого количества раненых на этапе.

– Мало того, – дополнил Гулянин: – Это поможет не отвлекать наиболее опытных хирургов для оказания помощи тем, с кем справятся те, кто ещё не имеет достаточного опыта. Опытные хирурги смогут полностью сосредоточиться на работе с тяжелоранеными повысить качество всей работы.

Обсудили детали, и Гулянин отправился к командиру медсанбата Кирилову. Рассказал о задумке. Тот выслушал внимательно, предложил сесть и начертить на листе бумаге схему работы.

– Ну что?! утверждаю! Хорошее предложение. Молодцы ребята- сортировщики! – как-то само вырвалось этакое определение, и он, улыбнувшись, пожал руку Гулянину и сказал: – Дерзайте!

Об этом новшестве вскоре узнало медицинское начальство и тут же не только одобрило его, но и распространило на все соседние войсковые медицинские учреждения. Командиры медсанбатов и командиры приёмно-сортировочных взводов приезжали перенять этот опыт.

72 28.10

Однажды ночью, выйдя вместе со своей бригадой из палатки после операции подышать свежим воздухом, Гулянин поразился, увидев вдали, на юго-востоке, багровое зарево в полнеба.

Саша Воронов, тихо сказал:

– Сталинград горит. Нефть, наверно. Далеко забрался фашист. Долго гнать придётся его, ох долго… ну да ничего, прогоним.

– Да, в городе сейчас тяжело, очень тяжело, – сделав жест рукой в сторону зарева, сказал Гулянин. – Жестокие бои в городе. Как там медсанбаты работают? Разве что сразу раненых за Волгу эвакуируют? В городе-то, небось, никаких условий.

– А время… Время на доставку раненых? – сказал Воронов. – Как доставляют в медсанбат? Подумать страшно, что будет с раненым, если днём не переправить и ночи ждать?

Ответа на этот вопрос ни у Воронова, ни у Гулянина не было.

Подошли Фокин и Кирилов, включились в разговор.

– Наша дивизия хоть и не в самом Сталинграде, но тоже, можно сказать, за город сражается, – заметил Фокин. – И мы, медики, свой вклад вносим. Вон сколько бойцов в строй вернули. А за одного битого, как говорят, двух небитых дают. Вот так-то! Сами знаете, как нужны на передовой опытные, обстрелянные воины. Дивизия для того и ведёт мобильную оборону и покоя врагу не даёт, чтобы ни одного солдата фашисты не могли отсюда в Сталинград перебросить.

Он помолчал, глядя на зарево, которое завораживало всех своим жутким тревожным видом, и вдруг, словно вспомнил:

– Кстати, вы читали обращение ветеранов обороны Царицына тысяча девятьсот восемнадцатого – девятнадцатого годов?

Фокин протянул газету, которую держал в руках, но, увидев зарево над Сталинградом, словно забыл о ней.

– Я с утра не отходил от операционного стола, – ответил Гулянин, с интересом рассматривая газету, которую взял из рук Фокина.

– И я скальпель из рук не выпускал, – сообщил, словно оправдываясь, что не прочитал важного материала, военврач Воронов. – А что это за обращение?

– Обращение ветеранов обороны Царицына. Призывают ветераны так сражаться за Сталинград, как они за Царицын дрались, – пояснил Фокин, протягивая газету: – Почитайте…

Гулянин взял газету. Это была «Красная Звезда» за 27 сентября 1942 года. Нашёл публикацию, о которой говорил Фокин. В начале сообщалось, что «Обращение участников Царицынской обороны к защитникам Сталинграда» подписано накануне 26 числа «знатными людьми Сталинграда» и защитниками города в 1918 году и передано по телеграфу.

– Миша, читай вслух, – попросил Саша Воронов.

– Тогда уж соберите свободных от работы и прочтите всем, – предложил Фокин.

Его поддержал комбат:

– Давай Миша. У тебя дикция отличная. Доходчиво говоришь, и прочтёшь хорошо.

Собрали весь приёмно-сортировочный взвод и свободных от работы из других взводов, в горнице хаты. Гулянин сел за стол, чуточку подвернул керосиновую лампу, чтобы было светлее и начал читать: