Валерий Соловьев - Лекарство от блицкрига

– Ну ладно, пора кончать этот гнилой базар. У меня дел полно – бабло надо рубить, чтобы парней подогреть на зоне. Я надеюсь, ты меня понял???

– Да, да, да, я понял, я все понял!!! – фальцетом провизжал хозяин квартиры.

– Ну и ладушки! Слушай! А может мне тебя оскопить? – Это мысль! Мысль достойная лауреата шнобелевской премии. Ведь я Юлии дал слово тебя не зарезать, но это не значит, что я не могу, в твоих интересах, проделать небольшую хирургическую операцию. Тогда ты не будешь отвлекаться на баб и сконцентрируешься на своей работе и служебной карьере. Ты, надеюсь согласен?

Ответом на вопрос страшного пришельца стало тихое журчание. Загримированный Павел посветил фонариком вниз и увидел небольшую расширяющуюся лужицу у ног Кошелева.

– Э! Да ты гражданин начальник обоссался! Значит, принял мои слова близко к сердцу. Да, чуть не забыл, Юлия то еще высказала пожелание, чтобы ты вернулся в семью. А как ты вернешься к своей супруге оскопленный? Или ты не будешь к ней возвращаться?

Буду, буду! Я к ней вернусь сразу же! – не своим голосом прокричал Кошелев.

– Ну, если так, тогда ты, пожалуй, в оскоплении не нуждаешься. Но смотри, если обманешь – я приду снова и не буду таким покладистым, зуб даю. Ну ладно, заболтался я тут с тобой – суши штаны, – сказал напоследок опасный визитер, спокойно выходя из квартиры № 125.

Павел не спеша вышел из дома Кошелева. Затем зашел в ремонтируемый дом, вытащил из груды старых досок спрятанный баул, смыл грим с лица, переоделся в свою командирскую форму и направился к автобусной остановке. Странно, что после удачно проведенной операции командир РККА не испытывал никакой радости, хотя намеченную задачу выполнил блестяще – с оценкой отлично. Было ощущение того, что он сыграл нечестно, не по-рыцарски. Застал Кошелева врасплох, приставил нож к его горлу, говорил такие слова, что его самого от них коробит до сих пор. А главное, что не дал ему никакого шанса на самооборону. Примерно такое же чувство должно было бы быть у кирасира Дантеса, приехавшего домой после дуэли с Александром Пушкиным, когда он, перебинтовав свою легко раненную пулей руку, снимал с себя простреленные сюртук и жилетку, а потом и тайно надетую под жилетку стальную кирасу с глубокой вмятиной от пули из пушкинского пистолета.

– Похоже, если меня выгонят из армии, то я действительно вполне артистично смогу играть роли отпетых уголовников во всех театрах СССР, – подумал про себя Дроздов.

В свою комнату в общежитии командного состава молодой командир приехал поздно ночью, наскоро окатился под душем и рухнул в кровать, погрузившись в глубокий сон. Павлу снился долгий приключенческий сон, как будто бы он вместе с Борисом Коженковым уже взрослые поехали отдыхать в Крым. Но не просто так, а с целью поиска сокровищ в затонувших кораблях. Коженков хороший ныряльщик – под водой может находиться более двух минут, а Павел и того больше – почти до трех с половиной минут.

Борис где-то достал секретную карту, где были точно обозначены места затонувших кораблей с драгоценностями. И вот в трюме одного из таких кораблей они обнаружили сундучок средних размеров с бриллиантами, ювелирными изделиями, и золотыми орденами XIX века. Этот сундучок было необходимо обвязать веревкой, чтобы вытащить его наверх. Павел, будучи лучшим ныряльщиком, почти как легендарный Ихтиандр из повести Беляева «Человек-амфибия», проделав гипервентиляцию легких, нырнул вместе с веревкой в руке. На довольно большой глубине он быстро и надежно обвязал веревкой тяжелый сундучок с драгоценностями, условно дернул за веревку 2 раза и груз стремительно пошел вверх, но потом внезапно остановился. Павел быстро вдоль веревки поднялся вверх и увидел, что крышка трюма захлопнулась, а трюм превратился в большую мышеловку. Попытки приподнять тяжелую крышку трюма ни к чему не приводят. Непрерывно звонит звуковой сигнал, что давно пора подниматься наверх. Павел мучительно задыхается. В этот момент к нему подплывает какой-то пловец, который протягивает ему шланг от баллона с воздухом. Павел делает несколько глубоких спасительных вдохов чистого воздуха и узнает в пловце богатыря Прохора, того самого удивительного человека, который ему повстречался 9 лет назад. С его помощью удается-таки поднять тяжелую крышку трюма, по которой кто-то стучит, и вырваться на свободу.

Павел проснулся от сильного стука в дверь его комнаты.

– Ты там не умер часом? – раздаются громкие голоса соседей по общежитию.

– Не дождетесь, хотя и был близок к этому, – громко ответил Павел.

– Твой долбаный будильник поднял на ноги всю общагу, а ты спишь без задних ног и орешь во сне благим матом.

– Он, наверное, всю ночь бегал по бабам как мартовский кот, и теперь проснуться не может, – раздалось несколько рассерженных голосов.

Павел открыл дверь, извинился перед соседями за беспокойство, причиненное хорошо починенным будильником, и сказал, что с него магарыч за моральный ущерб. Такой ответ был принят соседями благосклонно.

Павел быстро, по-военному умылся, побрился, позавтракал и отправился на службу, до которой ходьбы было всего 10 минут. Однако по пути голову лейтенанта РККА сверлили два вопроса: вопрос 1: куда девались драгоценности?; вопрос 2: куда подевался Прохор Алексеевич Ковалев? Павел, исходя из уже имеющего жизненного опыта, верил, что в его снах имеется какая-то нераскрытая до определенной поры основа.

К месту службы лейтенант Дроздов прибыл на 20 минут раньше установленного времени, расписался в журнале прибытия, уточнил у дежурного поступившую информацию. Дроздов не прослужил и двух недель, а уже полностью освоился со своими обязанностями «среднего» командира, так как, по сути, он командовал если и не батальоном, то, по крайней мере, усиленной ротой. Правда эта рота состояла из не вполне обученных новобранцев, которые под его чутким руководством постигали военную науку. А Дроздову, как ни странно, нравился сам процесс обучения молодежи, постепенного превращения неотесанного молодняка в настоящих солдат. Конечно до «чудо-богатырей» в суворовском понимании этого слова им всем было еще очень далеко, но, тем не менее, какие-то первоначальные навыки они уже получили и в скором времени их прочно закрепят. А самое главное, в молодом пополнении пробудился искренний интерес к военному делу, понимание того, что они заняты действительно необходимым и крайне важным для страны делом.

Когда коллеги – командиры таких же сборных рот новобранцев спросили, что он чувствует в процессе обучения новобранцев, то Павел серьезно ответил, что он ощущает себя «Папой Карло». Как известно Папа Карло взял чурку и изготовил из нее смышленое живое существо – Буратино. Только у лейтенанта Дроздова задача более трудная – надо отесать не одну, а все 218 чурок, да так, чтобы они умели воевать и при этом могли «навалять» при случае иностранным Карабасам Барабасам, посягнувшим на Советскую Родину.