Алия Амирханова - Марина

– В этом я с мамой соглашусь, – в разговор влез Семён Давидович. – Очень жаль, Мариночка, но ты, похоже, простудилась. Вчера всю ночь кашляла, лучше тебе с нами не ехать, – Семён Давидович, заботливо посмотрел на девушку. – Выздоравливай, тогда и все вместе съездим. А пока, Мариночка, обязательно выпей на ночь горячего молока, если не поможет, будем лекарствами лечить, – добавил он и ласково похлопал девушку по руке.

Молодые люди с грустью в глазах переглянулись, но уже через каких-то двадцать минут весело смеялись, обсуждая фильм, который накануне смотрели в городском кинотеатре.

Наступила долгожданная пятница, и отец с сыном уехали на рыбалку. Марина с Софьей Яковлевной, проводив их, разошлись по своим комнатам. Марина, взобравшись с ногами в кресло, углубилась в чтение.

– Я в магазин. Не теряй меня, – Софья Яковлевна приоткрыла дверь.

– Хорошо.

Вернулась она вся какая-то возбуждённо-радостная. Что-то напевая себе под нос, принялась готовить обед. Позже они вместе с Мариной пообедали, и когда, помыв посуду Марина прошла в свою комнату, к ней через полчаса постучала Софья Яковлевна. Приоткрыв дверь, спросила.

–Марина я хотела поговорить с тобой, можно войти?

–Да, конечно, Софья Яковлевна, проходите, – доброжелательно воскликнула девушка и встала с кресла.

–Ты сиди, сиди.

Женщина махнула рукой в её сторону и, войдя в комнату, села на стул.

Держалась она как-то неловко, старалась не смотреть Марине в глаза. В руках у неё была газета и железнодорожный билет. Напряжение от мамы Лёни передалось и Марине. Она почувствовала опасность. Слегка отступив, растерянно смотрела на Софью Яковлевну. Та, неловко пряча глаза, протянула ей билет и газету. Марина, пока ещё хорошо не осознавая, что происходит, молча взяла их. На первой странице газеты красовалось объявление крупным шрифтом, в котором девушки и юноши, закончившие десятилетку, приглашались на комсомольскую стройку. Билет на поезд был на её имя.

–Ты должна уехать, – тихо сказала Софья Яковлевна и мельком взглянула в лицо девушке.

Она увидела глаза Марины. Этот взгляд будет преследовать её всю жизнь. Столько страха, горя, беспомощности было в нём, что ей на мгновение стало не по себе. Она готова была вырвать билет из рук Марины, разорвать его, броситься к ногам девушки и просить прощения за столь жестокий поступок, но она пересилила себя и молча осталась сидеть на своём месте.

–Когда я должна ехать? – тихим, мёртвым голосом спросила Марина.

– Поезд через два часа, я помогу тебе собраться.

Софья Яковлевна, радуясь возможности двигаться, быстро принесла сумку и стала складывать в неё вещи Марины, которых практически и не было. Она также положила в сумку еды. Всё время, пока Софья Яковлевна собирала вещи, Марина неподвижно стояла посреди комнаты. Ужас собственного положения парализовал её, она была не в состоянии мыслить, как-то проявлять эмоции и, словно каменное изваяние, стояла и смотрела в одну точку, забывая даже моргать. Через полчаса всё было собрано: и документы, и личные вещи девушки.

–Вот ещё что, – вспомнив о самом главном, Софья Яковлевна сбегала в другую комнату и принесла Марине деньги.

– На первое время хватит, – и она сунула часть денег в сумку, часть заставила её убрать в бюстгальтер.

Софья Яковлевна пошла провожать Марину. Та шла следом как собачонка, не проронив ни единого слова. Посадив девушку в нужный вагон, она задержалась на секунду возле неё и тихо произнесла.

– Если сможешь, прости, – развернулась и ушла….

Марине хотелось побежать за ней, броситься в ноги, умолять разрешить остаться, кричать, что она любит Лёню и не представляет своей жизни без него. Что ей страшно! Но она лишь безмолвно стояла, широко открыв глаза, из которых горе лилось через край, и смотрела вслед уходящей женщине.

Пришла проводница и попросила всех занять свои места. Видя беспомощность Марины, она показала ей её место – это была верхняя полка, и помогла даже поднять туда её сумку. Расстелив постель, Марина поднялась к себе и почти сутки не спускалась оттуда.

Лёня с отцом отлично порыбачили и довольные уловом, весёлые вернулись домой. По дороге Лёня ещё умудрился нарвать для Марины букет полевых цветов. У порога их встречала только мама. Она была какая-то странная, и всё время отводила взгляд.

– Мама, а где Марина? – с порога спросил Лёня.

– Марины нет

– А где она? – не унимался Лёня, на время прекратив раздеваться.

– Действительно, Софьюшка, не томи, скажи, где Марина? – обеспокоенно спросил Семён Давидович.

– Не знаю, тут вот она оставила записку, – и женщина, пряча глаза, протянула её сыну.

Лёня, в предчувствии плохого, взял записку из рук матери и молча развернул. В записке было всего несколько слов: «Семён Давидович, Лёнечка, простите, но я должна уйти, так будет лучше». Больше в записке не было ни слова.

– Когда она ушла? Где ты была, почему не помешала?! – Лёня сыпал вопросами. – Её надо вернуть! – и он, как был – в резиновых сапогах, в куртке, выскочил на улицу.

Семён Давидович пристально посмотрел на жену. От него не ускользнул и её какой-то виноватый взгляд, и желание вообще не смотреть в лицо мужа, и её чрезмерная суетливость, да и в записке, девушка не упомянула её имени. Всё это могло означать лишь то, что Софья Яковлевна каким-то образом повинна в исчезновении Марины.

– Софья, – строгим голосом сказал Семён Давидович, – где Марина?

– Не знаю, я была в магазине, прихожу – записка. Я выглянула во двор, никого не увидела, – она неуверенно стала оправдываться.

– Софья, расскажи правду, иначе я подниму на ноги всю милицию, – сурово сказал Семён Давидович, решительно взяв жену за локоть и пройдя вместе с ней на кухню.

Усевшись за стол, он повторил свой вопрос. Софья Яковлевна пыталась обидеться на столь суровое обращение, но видя строгий взгляд мужа, расплакалась и всё рассказала. И что сама купила билет, и что сама же посадила девушку на поезд. Семён Давидович, не перебивая слушал жену, на его лице суровость сменилась негодованием.

– Как ты могла?! Ты же женщина, мать, неужели тебе не было жалко Марину? Ты ведь была свидетельницей её страданий, как же так, Софья. Как ты решилась на такой чудовищный поступок? Страна всё ещё кишит беспризорниками, хулиганами, везде неразбериха, развал. Молодой девушке одной вечером в магазин выйти опасно, не то, что в поездах ездить чёрт знает куда. Что мы скажем сыну, как будем смотреть ему в глаза? Они же любят друг друга.

Женщина, закрыв лицо руками, плакала. Семён Давидович нервно ходил по комнате. Прошло почти двое суток с того времени, когда Марина уехала. Где её искать? Что делать? Он задавал себе эти вопросы, но не знал ответа. Между тем, заговорила Софья Яковлевна.