Владимир Титомиров - Дело рук Сталина. Том 1

После этого отступления предоставлю читателю возможность поразмышлять и сделать свои выводы о значении тех или иных событий в конце XIX – начале XX веков в мире. И думаю, теперь, после трагедии 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и ряда других потрясений в начале XXI века, т. е. век спустя после тех катастроф, читатель стал серьёзнее, вдумчивее, и многое поймёт без комментариев, и вправе всерьёз задуматься, не есть ли эти новые потрясения – толчок к новому возбуждению населения планеты… [Добавляю позже, что к таким потрясениям следует, вне всяких сомнений, отнести и всё, связанное с Украиной, случившееся в 2014–15 годах. ] Наша же тема – Россия, её прошлое. К ней и вернёмся.

В том же дневнике царя сообщается: венценосные супруги в те дни и присутствовали на банкете сословных представителей в Александровском зале, и были на генерал-губернаторском балу, и – на балу в Дворянском собрании, и на концерте, и т. д. и т. п.

И если подобными мероприятиями, придававшими историческую значимость событию, коронации сопровождались всегда, и они считались естественными, то на этот раз молва доносила до нищенствовавшего народа вести об этих торжествах на фоне случившейся трагедии, и в результате порождала ненависть, на руку оппозиционерам, и последовавшей затем революции… И как мы теперь видим, такие праздничные и высокоторжественные события, как коронация, смогли обернуться для народа большими жертвами и, как мы склонны полагать, наложили неизгладимый отпечаток на все последующие годы царствования Николая II. Уверен, что многие, узнав два десятилетия спустя о расстреле царя, также подумали, что это ему – возмездие за тогда «проявленную бесчувственность к людям».

А во всех его последующих нерешительных действиях, которые при другом отношении можно было расценить как осторожность, осмотрительность, даже мудрость, теперь усматривались хитрость, коварство, «ведение своей извилистой политической линии» (по выражению председателя Государственной Думы того времени).

[Для полной объективности, однако, отвлёкшись, считаю необходимым отметить, что в то же время период царствования царя Николая Второго рассматривается историками отмеченным такими важными событиями, как торжественное празднование 200-летия Санкт-Петербурга (См. фото 4.). А уровень досижений в стране оценивается наиболее высоким, и состояние хозяйства в 1913 году далее отмечалось как рекордное. Но рассказ о «Ходынке» продолжается.]

Теперь для большинства всё происходившее воспринималось как «деяния кровавого царя». И мы видим, что это мнение о царе и царской власти широко использовали коммунисты, обливая грязью царя и царский режим, приписывая им все здесь перечисленные и многие прочие беды. В своей политической борьбе они склонили народ на свою сторону, после чего, в проведении уже своей не менее «извилистой линии» и в делах «кровавых», не только не отстали, но неописуемо превзошли всех и вся в истории человечества, после чего России, уже расставшейся с этим прошлым, стало не просто теперь во взаимоотношениях с другими народами. Вот мы здесь и утверждаем, что того, что сделано для оценки недавнего прошлого в истории России, явно недостаточно.

И сомневаюсь, что смог бы настолько преуспеть Гитлер в создании III Рейха и в кровопролитиях, не будь «призрака коммунизма», грозившего победой мирового пролетариата во всём мире, о неминуемости которой коммунистическая пропаганда говорила в открытую везде и всюду, – с уверенностью, что капитализму уже деться некуда, а мировой пролетариат проникнется этой идеей и действительно завоюет весь мир, – что безусловно не могло не беспокоить капиталистический Запад, ту его часть, которой было что защищать. Даже автор этих строк может вспомнить тайное опасение, – которое, разумеется, нельзя было не только высказать, но и иметь, – что на Западе могут принять военные меры и что, подобно гражданской войне в России, возникнет война гораздо большего масштаба; не уступят же без боя! Вот в какой-то мере и можно рассуждать, что так или иначе нападение Гитлера выглядело возмездием большевикам за их угрозу западному миру.

Иными словами, раздутое мнение о «кровавости» царя, – при том, что реальное количество жертв, да ещё не только не умышленных, а фактически случайных, исчислялось всего сотнями, – позволило потом коммунистам, и, уж совсем бессмысленно, – Сталину, уничтожить миллионы своих соотечественников, что в свою очередь позволило Гитлеру набрать силу, под прикрытием боязни Запада угроз от коммунистов, и уничтожить десятки миллионов, во всём мире, жизней, – цвета человечества.

В результате приходим к выводу, хотя и большинству известному, что если XIX век был веком небывалого расцвета общества, культуры в России, то первая половина XX века была порой уничтожения именно цвета общества, которая закончилась наиболее кровавой бойней, – II Мировой войной, в которой наибольшая важность и основная, тоже небывалая, тяжесть, основные потери и разрушения, пришлись также на Россию, как ни пытаются некоторые политики приуменьшить и эту роль и эти потери! [Разумеется, следует ещё учитывать продолжавшиеся после войны кровавые репрессии, так что войной не закончилось, и об этой послевоенной поре – речь здесь. – Авт.]

Разумеется, и Запад видел и видит первопричину этих бед в ставшем тогда реальной силой и угрозой всему миру коммунистическом движении. Именно напуганные этой идеей, – победы пролетариата во всём мире, – западные политики и народы поначалу увидели в Гитлере фигуру, способную противостоять коммунистической России, «прозевав» при этом его угрозу им самим.

Очевидно, страны Запада рассчитывали, что гитлеровская Германия уничтожит коммунистическую Россию, а Россия в свою очередь ощутимо ослабит Германию, и то, что Россия набрала силу и перешла в наступление, вынудило их самих открыть второй фронт и фактически придержать Россию в этом наступлении.

А что касается взглядов на фашизм и коммунизм, мы сейчас видим по Украине, что всё, происшедшее во Вторую Мировую войну ими преподносится как борьба, в частности, Бандеры, с коммунистической Россией, а наступление России в итоге преподносится как «аннексия Украины и Германии агрессивной Россией».]

Отмечу вскользь, что и далее, во II-й половине XX века, недоверчивое отношение Запада к России, как и её собственные беды, как известно, увы, не закончилось… А это тем более обязывает нас заглянуть в прошлое, осветить его более вдумчиво и объективно, что мы и пытаемся здесь сделать.

И ещё отмечу, что обо всём этом было особенно интересно и уместно вспомнить именно на пороге XXI века, когда нашли, наконец, своё подобающее место в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга, – усыпальнице Дома Романовых (царей), – останки последнего русского царя и его семьи, расстрелянных в 1918 году, – через один год после начала социалистической революции в России, – и спустя почти четверть века после описанного здесь злополучного его восшествия.