Юлия Митенкова - 10 лет на Востоке, или Записки русской в Афганистане

После пар мы с подружкой – грузинкой бежали на улицу. Дома сидеть было неохота, и мы ездили на наше любимое место – Пушкинскую площадь, где всегда было много иностранцев. Наша Изольда Иосифовна, та самая преподавательница по английскому, запрещала разговаривать между собой по-русски, что вызывало у нас бурную реакцию. «Давай мы с тобой притворимся англичанками!» – предлагала моя закадычная подружка. «Давай!» – соглашалась я, и мы начинали демонстративно громко говорить по-английски, сопровождая болтовню непрестанным хохотом. После часа такого «высокоинтеллектуального» времяпровождения очень довольные собой мы расходились по домам, предвкушая, как будем рассказывать про это сокурсникам, и как это будет уморительно.

Дома раздался телефонный звонок, я подняла тяжелую серую трубку и услышала мужской голос с мягким восточным акцентом.

– Алло! Здравствуйте, это Юля?

– Здравствуйте, да, а вы кто?

– Это Саид, ты учишься в институте, я тебя видел, и взял твой телефон у нашего общего друга. Ты похожа на наших…

«Ты похожа на наших». Как же меня достала эта фраза! Мне приходится слышать эту фразу от грузин, армян, азербайджанцев, евреев – и все это при том, что я не имею никакого отношения ни к одной из этих национальностей. Может я не права, но мне кажется, что время, когда все русские были высокими голубоглазыми блондинами, осталось где-то во временах «Слова о полку Игореве». Я среднего роста, с карими глазами и черными вьющимися, как спиральки волосами, и я русская. И все-таки именно с этой фразы началось наше знакомство.

«Мда, ну и кавалера ты себе выискала… – мама в растерянности смотрит в справочник «Кто есть кто в мировой политике».

«Саид Мансур Надери – лидер афганских исмаилитов, занимал руководящие посты в правительстве Афганистана, – читает она статью справочника на букву «Н», – и что с этим делать?!»

Богатый Саид сорил долларами направо и налево, теперь у меня вместо полупустого холодильника на полу стояли ящики с мандаринами, а холодильник был забит пиццей с Кутузовского, и бургерами с Тверской. Его чемоданы были полны цветастых шелковых рубашек из Германии, а на ногах он носил «казаки» из крокодиловой кожи, которых у него также было множество. Он снимал просторную квартиру на Сухаревской, и с ним всегда было несколько афганцев-хазарейцев, выполнявших всю домашнюю работу. Иногда мы ездили на Фрунзенскую набережную к его другу Востоку, сыну Бабрака Кармаля, жившему в огромной квартире с очень высокими потолками, сверху донизу занятую книжными шкафами. «Ты не слышала об Эдуарде Лимонове? – обескуражил он меня неожиданным вопросом, – Вот, читаю его книгу».

Однажды летом 1994 года к Саиду пришел в гости его родственник, долгие годы проживавший в Лондоне. Я не понимала дари, и они разговаривали при мне, но было видно, что разговор секретный, так как говорили тихим голосом, чтобы не было слышно афганцам в другой комнате. До меня часто доносилось слово «талиб», и я как лингвист поняла, что разговор о них. После ухода этого человека я спросила Саида: «А что такое «талиб»?» Он как-то неуклюже дернулся от неожиданности: «Талиб- это студент, и вообще, больше не повторяй за нами то, что слышишь. Мой брат сказал, что англичане организовали новую группировку под названием «Талибан. Они тренируют ее в Пакистане. А затем к власти вернется Захир шах, бывший афганский король». Я не поняла ни одного слова, особенно то, почему это плохо, что англичане тренируют студентов в Пакистане.

Любимым местом времяпровождения Саида был валютный ресторан «Дели» на улице 1905 года. Ресторан был действительно шикарный, у входа стоял швейцар, которому гости давали валюту на чаевые. В ресторане было несколько тематических залов, один в стиле диско с танцевальным кругом, второй –модерн, но мы всегда сидели в третьем зале – традиционном, с резными деревянными ширмами, разделявшими зал на уютные кабинки. Он встречался там с советскими «мушавирами» советниками, один из которых Генрих Анатольевич Поляков, особенно меня поразил. Он знал об Афганистане и афганцах буквально все – историю, экономику, роды, кланы, имена полевых командиров и их взаимоотношения. Тогда я не понимала, что сижу за одним столом с бывшим начальником афганского сектора международного отдела ЦК КПСС, с человеком, прошедшим все этапы до ввода и во время присутствия советского контингента в Афганистане, блистательным аналитиком и востоковедом, который не сможет пережить развал страны и предательство высшего руководства, и закончит жизнь трагически, скончавшись брошенный всеми в хосписе от тяжелой болезни в 2012 году в Москве.

Советник был в чуть затемненных очках в золотой оправе, в красивой белой рубашке, рукава которой он немного подвернул от жары, темно-синих брюках с дорогим кожаным портфелем. Его движения были энергичные, он несколько раз вставал и куда-то уходил, потом возвращался обратно. Разговаривал он аккуратно, взвешивая каждое слово, чувствовался большой опыт общения с афганцами.

– Да, мы в курсе бедственного положения нашего друга доктора Наджибуллы, – говорил советник, – Советского Союза, «шурави», больше нет, нас всех предали.

– Англичане скоро выпустят из Пакистана талибов, – отвечал Саид.

– Какова будет позиция вашей семьи в решающий час? – спрашивал советник, сверля его внимательным взглядом – дайте Наджибулле возможность покинуть страну перед приходом талибов. Его семья в Индии, дайте ему возможность уехать к семье.

– Вы не можете перекладывать решение проблем, созданных уходом «шурави» и прекращением материальной поддержки на нас, – огрызался Саид, – мы вынуждены выживать, у нас всего 13 тысяч бойцов, мы объединяемся с северными командирами для создания северного фронта противостояния талибам, это все, что мы способны сделать.

– Мы не снимаем с себя ответственности за действия нашего правительства, – отвечал советник, – но и вы не должны забывать, что лично для вашей семьи доктор Наджибулла очень многое сделал.

– Да, вы правы, мы помним добро, что сделал нам этот благородный человек, и я понимаю, на что вы намекаете, напоминая нам об этом. Да, наша семья поступила подобно вам, мы тоже его предали, как предали его «шурави». Но что сделано, то сделано, видно такова его судьба. Сейчас вы должны отдавать себе отчет, что далеко не факт, что наши объединенные силы смогут долго сопротивляться талибам, и тогда они подойдут к границам Таджикистана и Узбекистана, что чревато для России большими проблемами.

– Мы осознаем колоссальную угрозу и возможные последствия приближения талибов, поэтому обещаем со своей стороны помощь формируемому Северному Альянсу в борьбе против новой террористической группировки.