Дан Берг - Царица Аталья

– Наконец-то заметил! – ответил Ахав и наполнил кубок гостя и свой заодно.

– Не смущайте девушку! – вмешалась Изевель и обняла покрасневшую до корней волос Аталью.

– Стесняется она! – пояснил старший брат Ахазья.

– Притворяется! – крикнул младший Йорам и ткнул сестру ложкой в бок.

– Цыц! – прикрикнула на сыновей Изевель, – живо отправляйтесь в сад!

– Сколько лет прелестнице? – деловито спросил Иошафат, обращаясь к девице.

– Тринадцать, – ответила за дочку Изевель и крепче обняла чуть не плачущую Аталью.

– У тебя, кажется, сын одногодка нашей красавице? – воскликнул Ахав.

– Точно! Зовут его Йорам, как вашего младшего. В силу входит, – заметил Иошафат.

– Есть о чем подумать! – произнес Ахав.

– А созрела вишенка-то? – прошептал гость на ухо хозяину.

– Не знаю, вроде налилась… – тихонько ответил Ахав, – однако, вернее будет у матери спросить.

– Нечего шептаться! Рано ей еще. Придется вам потерпеть годок-другой! – сердито бросила Изевель и увела Аталью.

– Я все поняла, матушка, – сквозь слезы призналась Аталья.

– Ты у меня умница. Будет хорошо.

Оставшись наедине, самодержцы Израиля и Иудеи глубокомысленно рассуждали о пользе, какая выйдет обоим государствам, когда монархи породнятся через деток своих. Сватовство свершилось, и с этого дня Аталья была помолвлена с неведомым ей Йорамом, сыном царя Иудеи.

Глава 2 Молодая жена

1

В 13 лет Аталья, царевна Израиля, стала невестой Йорама, царевича Иудеи, равного ей годами. Нареченная узнала о решительной перемене в жизни вперед жениха, ибо, во-первых, отцы сговаривались в доме девицы, и будущий муж при сем не присутствовал, а, во-вторых, родитель его, вернувшись домой, не сразу вспомнил о заключенной им сделке.

Монархи Ахав и Иошафат не торговались о величине выкупа невесты. Отец Йорама сообщил отцу Атальи, что по приезде девы в Иерусалим молодые поселятся в прекрасном доме, который станет собственностью новоиспеченной жены. “Замечательный моар! Правда, Изевель?” – воскликнул Ахав.

Поскольку грамота не являлась сильной стороной царского образования, Изевель предложила помощь в составлении брачного контракта. Ахав решительно отверг инициативу, с укоризной заметив супруге, что слово монарха не нуждается в подкреплении клочком пергамента, да и сама высокая и чистая цель соединения юных сердец – укрепить союз двух единоплеменных государств – может быть лишь опошлена торгашеской писаниной.

Итак, два события – принятие бремени заповедей и жениховство – случились у тринадцатилетнего принца почти одновременно, а назначенная ему принцесса уж год как была совершеннолетней. По слову Изевели личные обстоятельства Атальи требовали помедлить с бракосочетанием. Ввиду деликатности материи, кто решился бы возразить матери невесты? Устами матроны вещали голоса древних устоев и природы человека.

Четыре года минули со дня помолвки до свадебного торжества. Хватило бы и двух лет, но государственной важности неотложные деяния отцов стали уважительной причиной задержки. Однако, не беда – и в 17 лет еще не поздно вступать в брак.

Существует мнение, что девушки опережают юношей в развитии. Сие правильно статистически, а, значит, не абсолютно. Вероятно, зрелостью духа Аталья изрядно превосходила Йорама, но последний оставил ее далеко позади в плотских своих устремлениях, и в настоящем и в будущем веско доказывал свой перевес в этой сфере.

Дабы в головах читателей не случилась путаница, впредь будем называть израильского Йорама, брата Атальи, – “брат Йорам”, а иудейского Йорама, мужа Атальи, – “муж Йорам”.

2

Караван медленно двигался из Шомрона в Иерусалим. Запряженные в повозки быки везли провизию – путь-то не короток. На осликах тряслись слуги и рабы. Верблюды были навьючены тюками с женской и мужской одеждой – наряды к свадебному торжеству. Не забыты и подарки жениху и родне его. Охрана шествовала в хвосте и в голове каравана. Дозорные без устали вертели головами – высматривали разбойников. В безопасном центре гужевого и человечьего поезда могучие эфиопы несли два белых паланкина. В одном сидела Аталья, в другом – Изевель. Каменистая дорога не скупилась на колдобины. Животные и люди уставали быстро, часто устраивались привалы. В пути не как в жизни – все наоборот: ждешь конца и не боишься его.

Ахава не было среди путников – он, как обычно, воевал и намеревался присоединиться к каравану на подходе к Иерусалиму. Вышло так, что оба монарха – сражавшиеся бок о бок Ахав и Иошафат – завидели процессию у самых стен столицы Иудеи. Вовремя поспев, они самолично налегли один на правый створ городских ворот, другой – на левый, и впустили дорогих гостей.

Впереди толпы встречавших стоял жених. Он не отводил взор от двух паланкинов, надеясь, что невеста предусмотрительно невзначай приоткроет шторку, и он краешком глаза узрит ее. Но этого не случилось. Зато Изевель широко раздвинула занавеси и воздушными поцелуями приветствовала хозяев. Теперь жених точно знал, где находится Аталья. Ей тоже не терпелось посмотреть на суженого, но она стеснялась выказать любопытство, и хрупкая обитель ее оставалась непроницаемой взгляду.

Двух дней отдыха после утомительного пути гостям хватило для освежения, восстановления, обретения, оживления и прочее и прочее. Подарки были преподнесены, наряды приготовлены, завязка состоялась. Главным пунктом ее стало знакомство молодых виновников торжества. Физиономия жениха выражала умеренное довольство. Лицо невесты пылало, взгляд потупился, а что творилось в сердце девы – нам не ведомо.

3

Бесконечно долго, без малого неделю тянулся свадебный пир. Разумеется, новоиспеченная жена была отдана в объятия исполненного нетерпением мужа в первый же вечер празднества. Однако, как много времени надобно для ублаготворения тщеславия пирующих, и сколько яств потребно для насыщения жадных желудков! Против собственного ожидания Аталья без потрясения приняла метаморфозу, но не хватало ей тишины в переломные первые дни новой жизни.

Иошафат гордо показывал Ахаву и Изевели дом новобрачных. Родители Атальи остались весьма довольны – стены возведены из крепких тесаных камней, потолки и пол укрыты кедровыми досками, комнаты выбелены известкой, на крыше устроены шалаши для спанья в жару, подведена проточная вода.

– Видишь, Изевель, что значит слово царское! – воскликнул Ахав и обнял за плечи Иошафата, – а ты уж собралась чернила изводить!

– Сад здесь насадим, вон сколько места! – заметил польщенный похвалой Иошафат.

– Хороший дом, – согласилась Изевель, – но навсегда ушла от нас доченька, – добавила родительница и провела ладонью по глазам.