Максим Кузнецов - Самый безумный танковый бой в истории

Carro CV3/33 “Ансальди”

Внезапно они заметили восемь приближающихся черных точек, в бинокль оказавшихся итальянскими танкетками Carro CV3/33 “Ансальди”.

– Замаскироваться, устроить засаду, – приказал Арман.

“Ансальди” неплохо показали себя в Эфиопской войне, но для Европы не годились: вооружены лишь спаренными пулеметами, и слабо бронированы. Засады не получилось, итальянцы тоже заметили советские танки и приняли бой. Залп из 45 мм орудий их потряс, три танкетки сгорели на ходу как спички. Но итальянцы продолжили атаку. Пока они приближались, Т-26 успели один раз перезарядиться и снова выстрелить. Сгорели ещё две танкетки. Рикошеты и разрывы советских снарядов психологически добили остальные “Ансальди”, их командиры развернули свои машины и побежали из боя.

Все, кроме одного. Этот “Ансальди”, в котором, скорее всего, сидел командир итальянской группы, шёл на командирский Т-26, в котором сидел Арман. Он только что подбил своего второго “Ансальди” и, пока перезаряжался, быстрая танкетка оказалась совсем рядом. Метров с 20 она неожиданно полыхнула на танк струей пламени. “Ансальди” оказался огнемётным.

Т-26 запылал как свечка, но Поль Арман выстрелил из горящего танка. Так и не сумев поймать в прицел стремительную танкетку, советский командир промахнулся и, опасаясь детонации боекомплекта, начал отступать. Итальянец его агрессивно преследовал. В этот момент ему в борт врезался хорошо разогнавшийся десятитонный Т-26 лейтенанта Семёна Осадчего. Случился первый в истории танковый таран. Огнемётный “Ансальди” смело в овраг, он несколько раз перевернулся и по-голливудски ярко взорвался.

Семён Осадчий

Через несколько дней Семён Осадчий скончался в госпитале от заражения крови после ранения. Золотую звезду он получил посмертно, став вторым в РККА танкистом-героем. Первым стал его командир Поль Арман.

Т-26 в огне

Советские танкисты также приняли решение отступить. И теперь им предстоял второй прорыв через Сесеньо и вторая встреча с марокканцами. Те опять удивили креативом – подтянули артиллерию и установили её на крышах домов так, чтобы стрелять в башню сверху. Африканцы здраво рассудили, что там бронирование танка должно быть минимальным.

У Т-26 Селицкого роту ждала печальная картина: люки танка были открыты, экипаж лежал рядом, его смерть была нелёгкой. Тут рота впервые попала под артиллеристский огонь сверху и, стремительно отступив, сбилась с маршрута, случайно наткнувшись на своего разведчика, обездвиженный Т-26 Соловьева, уже несколько часов осаждённый марокканцами. Это чудесное спасение, скорее всего, разум испанского башнёра окончательно и добило.

Когда рота уже почти проехала через Сесеньо, неожиданно нашелся еще один разведчик. Пылающий факелом, но продолжающий отстреливаться, Т-26 Лобача выкатился из-за поворота и едва не врезался в танк Армана. Марокканцы уже несколько часов гоняли его по городу, и всякий раз Лобачу удавалось улизнуть от смерти. Но в момент радостной встречи с его танка выстрелом из пушки была сбита гусеница. Выскочивший для ремонта механик-водитель был убит из винтовки. Лобач заметил на крыше орудие, направленное на него, понял, что через секунду умрёт, и, по словам других танкистов, успел им крикнуть: “Ребята, прощайте!” – после чего снаряд, пробив башню сверху, разорвался внутри танка. Судьба последнего разведчика, Т-26 Климова, выяснилась только после войны, по фотографиям. Он единственный доехал до Эскивидаса, где и был сожжён. Экипаж, скорее всего, погиб.

Итоги первого танкового боя в истории Красной армии было трудно оценить. Рота потеряла 20% техники, наступление республиканцев, которое она должна была поддерживать, провалилось. Но фарш из марокканцев и расстрел итальянских танков произвел большое впечатление на солдат по обе стороны фронта. Тем вечером всем советским танкистам казалось бесспорно доказанным превосходство их техники над техникой противника. Чему танкисты Армана очень радовались.

Радовались они зря. Вскоре их танки встретились в Испании с немцами, выкатившими 37 мм противотанковое орудие, которое отстреливало Т-26 уверенно и быстро. Всем танкистам, которые в 1941-м ходили в атаки на Т-26 (а их к войне зачем-то построили больше 10 тысяч) надо было сразу давать Героя, они были смертниками.

Накануне гибели от пули снайпера под Волховым в августе 43-го, Поль Арман в последнем письме жене и дочке рассказывал о Прохоровке и вспоминал Испанию:

«Сквозная атака! Смешались в кучу танки, люди… Сшибались в лоб, таранили друг друга, расстреливали сзади… сто немецких танков горело одновременно. Ах, если бы мне собственными глазами увидеть такой костер!

Ты понимаешь, что это – великий перелом в войне? Мы летом выбили из рук немцев их наступательное оружие! Мы научились побеждать не только в морозы, мы бьем их в разгаре лета, в июльскую жару.

Хожу гордый – первым в истории боем танков с танками командовал все-таки я! И первый танковый таран в истории совершил мой Семён Осадчий… Я, ей-богу, имею право на толику тщеславия и признаюсь в этом только вам двоим».

Сегодня это покажется забавным, но в 30-е годы ХХ века японских инженеров-конструкторов считали способными лишь копировать достижения коллег из Европы и Америки. Ошибочность такого взгляда потом хорошо поняли американцы в Пёрл-Харборе. Но первыми европейцами, на себе узнавшими, что такое японские инженеры, стали русские. В 1937 году советские истребители столкнулись в китайской небе с А5М – первым в мире палубным истребителем-монопланом, разработанным в Японии.

Императорская армия поставила перед КБ Mitsubishi задачу создать палубный истребитель с горизонтальной скоростью не менее 400 км/ч. Нормальной скоростью европейских бипланов было 350—370 км/ч, моноплан А5М на первых испытаниях выдал 414 км/ч, но приемщики не поверили и потребовали провести контрольный полет. Во второй раз А5М разогнался до 449 км/ч и был принят на вооружение.

Поначалу опытные летчики Йокосукского экспериментального авиаотряда отдавали предпочтение старому биплану, гораздо более маневренному на горизонтальных виражах в классической «собачьей свалке», зародившейся над окопами Первой мировой войны. Однако молодые летчики, попробовавшие воевать на вертикальных виражах, пришли в восторг от атаки в пикировании на тихоходные цели.