Владимир Фалеев - Детство и школа. 1932—1949. Стихи разных лет

В центре двора находилась какая-то странная одноэтажная деревянная постройка, мы называли ее «сторожка». Все наши подвижные малышовые игры проходили возле нее. Одного меня стали «выпускать» во двор лет с пяти. Летом мы играли в «салки», прятки, «классики». лапту. Позже, уже школьниками, в «отмерялы». Двор был земляной, на нем было удобно чертить линии разметок для разных игр. На крыши домов вели пожарные лестницы. Залезать на них, конечно, строго запрещалось, но повисеть на нижних железных перекладинах было большим удовольствием.

К счастью для жильцов футболом мы тогда не увлекались, стекол оконных не били. Зимой устраивали снежные горки, катались с них на санках. Лыжи и коньки – это было уже позже.

В 1939 году мне исполнилось семь лет. Во дворе дома № 5 нашего переулка стояла школа № 557, куда меня и определили в первый класс.

Мы все любим свою великую Родину и мечтаем видеть Россию великой державой. Фундамент патриотизма – знание истории своей страны, внимание не только к нашему общему прошлому, но и к истории дорогого для каждого человека места, его «малой родины», места, где он родился.

У каждого своя «малая родина». Это может быть деревня, поселок, небольшой городок. А как быть тем, кто родился в большом городе? В Москве, например, как я? Тогда надо называть район и улицу. Моя «малая родина» – Замоскворечье, Большая Полянка, 2-ой Спасоналивковский переулок. Если чуть шире, то сюда надо добавить и Большую Ордынку (в годы войны я ходил туда в школу), и Якиманку, и Житную – там жили мои школьные товарищи. А Калужская (ныне Октябрьская) площадь, изменившаяся до неузнаваемости, с памятником Ленину и зданиями МВД и Госбанка? Сколько в детстве хожено по ней!

Я понимаю, что не москвичам трудно будет представить себе те места, которые будут описаны далее. И далеко не всем читателям это будет интересно. Но, рассказывая о своих детских и школьных годах, я не могу не говорить об уголках Москвы, где они протекали. Попробую все же заинтересовать вас их историей. Чтобы легче было ориентироваться в расположении мест моей «малой родины», предлагаю посмотреть на схему в интернете. На ней изображена часть Замоскворечья и основные элементы планировки этого древнейшего района Москвы.

Замоскворечье расположено к югу от Кремля в обширной излучине Москвы-реки. С плоским рельефом, некогда частично заболоченное, оно находилось на важном стратегическом направлении – южном. В период доминирования Золотой Орды по дороге, шедшей от Кремля на юг, везли собранную дань. У дороги жили «ордынцы» – сборщики дани. Здесь же располагались и торговцы со своими товарами из Орды. По одной из версий нынешняя улица по ним и получила свое современное название – Большая Ордынка.

Вообще, все названия замоскворецких улиц и переулков (кстати, переулок первоначально – это поперечная улочка, соединяющая две главные) происходят либо от наименования находившихся там церквей, либо связаны с названиями ремесленных слобод (Гончарная, Кадашевская) или мест проживания отдельных групп населения.

На тогдашней южной окраине Замоскворечья располагались склады зерна – «жита».

Неподалеку находилось место, куда пригоняли на продажу скот. Отсюда сохранившиеся названия улиц: Житная, Коровий Вал. Нынешняя Мытная улица – от слова «мыта», т. е.

таможенная пошлина. На этом месте стояла государева таможня.

А вот название хорошо известной даже не москвичам Якиманки (ныне она, как продолжение Ленинского проспекта, ведет прямо в центр, к Кремлю) связано с церковью Благовещения в Кадашах, а, точнее, с одним из ее приделов – Иоакима и Анны. Произносимое скороговоркой название было искажено и превратилось в «Якиманку». А кадаши – это мастера по изготовлению бочек и кадушек.

Ну, а что же кроется за названием двух Спасоналивковских переулков? Откуда оно появилось?

Эту загадку, о чем я не без интереса узнал недавно, пытались разгадать не только русские историки. Многие иноземные путешественники – Герберштейн, Олеарий и другие, описывая Москву, не обходили своим вниманием поселение на правом берегу Москвы-реки со странным названием Наливки. Историки указывают на существование нескольких версий. Одну из них дает С. М.Соловьев. В своей «Истории России» он пишет: «В первой половине XVI в. великий князь Василий III выстроил для своих телохранителей («пищальников») в Москве за рекой целый город Нали (Наливки), от слова «наливай», поскольку им одним дозволено было мед и пиво пить когда хотят, и они удалены за реку, чтобы не заражали своим примером других».

Другая гипотеза также относит слободу Наливки ко времени Василия III, однако предполагает расселение здесь иноземцев, находившихся на княжеской службе. Дабы не вводить в смущение русский люд не всегда им понятными нравами иноземцев, тех старались селить в местах удаленных и свободных от коренных жителей. Царь разрешил разместившимся тут иностранцам завести кабак с продажей вина – большая редкость по тем временам.

При Иване IV Грозном, который своим указом поместил здесь многочисленное войско стрельцов, закрепляется название «Наливки». Предположительно, приходившие к проживавшим здесь иностранцам стрельцы говаривали: «Налей-ка!». Плохо понимая русский, те понимали это как обычное приветствие и отвечали тем же. Часть историков вообще полагают, что иностранцы все Замоскворечье называли «Налейки»! Прошло время, наемное войско было отсюда удалено, название стало забываться. Однако уже в XVII в. оно вновь возрождается. Как бы то ни было, с 1642 года в патриарших окладных книгах встречается первое упоминание о церкви Спаса-Преображения, что в Наливках.

Храм был возведен стараниями проживавших здесь стрельцов и был поначалу деревянным. При Петре I, после расправы над стрельцами, их земли в Замоскворечье стали отходить к купцам и ремесленникам, а позднее – к дворянам. В 1713 году уже новые прихожане храма получили разрешение на строительство каменной церкви. За год удалось возвести каменный «Скорбященский» придел, однако дальнейшие работы пришлось остановить – вышел указ Петра I о запрещении каменного строительства в Москве (строился Петербург!). Завершить возведение каменного храма Спаса, что в Наливках, удалось лишь в 1728 году.

История этого храма, возвышавшегося на пересечении двух переулков (ныне это Казанский и 1-ый Спасоналивковский). оборвалась за несколько лет до моего рождения, в 1929 году. Он был снесен, чтобы освободить площадку для строительства двух жилых домов кооператива «Замоскворецкий рабочий» (они сохранились и поныне). В одном из этих домов жил мой школьный товарищ с необычным именем Гега. О наших с ним путешествиях по Москве я еще расскажу.