Жанна Светлова - Долгое эхо войны

– А я не хочу питаться в столовой!

– Пожалуйста, можешь питаться в ресторанах. Но только за всей счет.

– Жадность заела! Зачем тогда приволок меня сюда? – заорал на него брат.

– Если ты хочешь уехать, то замени этот билет на другую дату.

Венедикт вынул из кармана билет и подал Евгению. Но тот не взял его.

– Ты брал, ты и меняй. А я свое время тратить на очереди в кассе не собираюсь.

Венедикт повернулся и пошел к своему корпусу. Братец одумался и позвал:

– Дай мне денег на питание и на дорогу, Веня.

– Денег не дам, питаться можешь в столовой. Билет возьми и ко мне больше не приходи. За комнату я заплатил.

Венедикт вложил в руку Евгения билет и быстро ушел.

Братья не встречались и не разговаривали, но Венедикт знал, что Женя ходит на завтраки и обеды в столовую, и его мучала мысль, ужинает ли он. Вдруг он сидит голодный. «Но, с другой стороны, – думал Венедикт, – я, будучи студентом, никогда не просил денег ни у матери, ни у старшего брата. Просто сам подрабатывал, разгружая вагоны или участвуя в театральных массовках», куда его приглашали с удовольствием, потому что он был прекрасным гимнастом и отъявленным театральном.

Перед окончанием срока санаторного лечения Евгений объявился. Он, по его словам, решил уладить их отношения, чему Веня обрадовался чрезвычайно и пригласил брата в ресторан, заказав отличный ужин, после которого они вместе бродили по городу и в заключение пошли на танцы в санаторий. Сосед Венедикта уже уехал, и Веня оставил брата ночевать в своей палате. Женя уезжал днем, а Венедикт вечером. Ему хотелось самому проводить брата, поговорить с ним серьезно о его будущем. У него с души свалился тяжкий груз после примирения с ним. Он уснул совершенно успокоенным и проснулся перед самым завтраком.

К его огромному удивлению Женьки в номере не оказалось.

После завтрака он помчался к нему на снятую для него квартиру, но был совершенно ошарашен словами хозяина, что Евгений съехал еще два дня назад. Расспросив хозяина о поведении брата, Венедикт узнал, что тот часто пропадал ночами. Что приходил всегда выпивши, что последнее время был очень расстроен, напуган чем-то. И, как показалось Геннадию, видимо, он сильно где-то проигрался. Он даже просил деньги у него в долг, но хозяин такими суммами не располагал.

– Сколько же он просил у вас денег? – внутренне холодея от страха за брата, спросил Венедикт.

– Двадцать три тысячи.

Совершенно убитый, расстроенный Венедикт бродил по городу в надежде встретить Евгения, но тщетно. Оставалось надеяться лишь на встречу на вокзале, куда брат должен был прийти, чтобы сеть на поезд, отправляющийся в Москву.

Вечером Венедикт тоже уезжал. Поэтому он вернулся в санаторий, собрал вещи, пообедал, получил выписные документы и поехал на вокзал, чтобы встретить брата и поговорить с ним серьезно. Поезд до Москвы уже был подан на платформу, но брата все не было. Он появился за три минуты до отправления. При этом сделал вид, что не замечает Венедикта и вошел в вагон.

Веня окликнул его. Евгений обернулся и, пряча глаза, небрежно бросил:

– Опаздываю! До свидания! Как доберусь, напишу!

Он прошел в свое купе, и поезд тронулся.

Сказать, что Венедикт был расстроен, значит не сказать ничего.

Он был совершенно убит, бесконечно обеспокоен и страшно зол и на брата, и на себя. Он проклинал себя за то, что позвал Евгения с собой, за то, что не сумел нормально поговорить с ним.

Уезжал он из Сочи с тяжелым сердцем.

Ленинград встретил его прекрасной погодой, радостью жены друга Зинаиды и их доченьки Лидочки, что от папы им привезли весточку. Венедикт, не понимавший, почему Алексей не бросил жену, которая не хотела променять свой город на счастье быть вместе с мужем, после знакомства с ней подумал, что никогда бы не оставил эту женщину. Зинаида покорила его своей душевностью, тактичностью, гостеприимством и желанием создать домашний комфорт для него, показать ему Ленинград, бесконечно расспрашивая его об Алексее и его жизни. Они с дочерью обращались с гостем, как с самым родным и близким человеком. Лишившийся матери Венедикт, впервые после ее смерти, ощутил истинную заботу и внимание к себе. Ему было здесь так хорошо, что не хотелось даже думать об отъезде. Зинаида и Лидочка водили его по всем достопримечательностям, театрам, пригородном дворцам.

Сочувствуя другу и порицая его жену за нежелание поехать с мужем к месту его службы, он, видимо, не услышал некоторые причины этого поступка, которые Леша не мог не сказать ему.

У Зинаиды тяжело болела мама. И хотя она жила в семье ее брата Василия, Зинаида и Лидочка постоянно, ежедневно навещали Ольгу Федоровну, привозя необходимые лекарства, продукты и стараясь погулять с ней, свозить ее к врачам, да и просто побыть с ней рядом. На время визита Венедикта мама запретила Зине заниматься ею. Она считала, что дочь и так принесла свою нормальную семейную жизнь ей в жертву, и не хотела, чтобы друг ее зятя считал ее эгоисткой и бездушной особой. Тем более что мать постоянно советовала дочери уехать к мужу.

Была и еще одна немаловажная причина раздельного проживания супругов. По их общему согласию, они не хотели срывать с учебы Лидочку, которая занимались в музыкальной школе при консерватории и подавала большие надежды.

Сама Зинаида Николаевна преподавала в Технологическом институте, заведовала кафедрой, работала над докторской диссертацией, и Леша не желал портить карьеру своей талантливой и трудолюбивый женушке. Но женушка очень скучала по мужу и после разговора с Венедиктом по общему согласию с семьей решила навестить мужа, отдохнув у него до начала учебного года и прилетев к нему нежданно негаданно вместе с его другом. Это решение привело Веню в восторг. Он представил, каким сюрпризом будет для Алексея ее приезд. В общем, в Ленинграде Венедикт испытывал только положительные эмоции.

Встреча с сестрой Тони тоже не разочаровала Лаврова. Мария обрадовалась ему, как родному, и не хотела отпускать его.

– Поживите у нас, – просила она. – У нас тесновато, конечно, но мы для вас освободим комнату полностью. Я уже договорилась, мы с мужем поживем в квартире соседки. Она сейчас на даче.

Никогда еще Венедикту никто так не радовался. Его просто рвали на части. Он всем был нужен, и все желали его общества.

Мудрый Леша не зря сказал, что поездка в Ленинград будет самой интересной частью его отдыха. Лишь воспоминания о брате отравляли ему душу. Он писал ему письма, посылал телеграммы, но тот молчал. Венедикт еще не знал, что разгадка ситуации, причем самая горькая и обидная, его уже поджидает по месту службы.

Дни, проведенные в гостях у друзей, пролетели, как одно мгновение. И вот они с Зинаидой уже летят на Камчатку.