Борис Цеханович - Горячий 41-й год

Это было вчера, а сейчас этот русский майор длинными очередями добивал последних подчинённых обер-лейтенанта и он, Зейдель, ничего не мог поделать. Не было бы раны – можно было вскакивать, подавать команды, перебегать с места на место, всё ближе и ближе приближаясь к своему смертному врагу и уничтожить его. Плевать на всё, на цивилизованность, на сотни лет европейской культуры. ПЛЕВАТЬ…. Отрезать голову и принести её уважаемому полковнику и командиру.

И Зейдель, собрав все свои силы, вскочил с земли, непрерывно двигаясь, дал несколько очередей, упал, перекатился, не замечая боли, вскочил и снова вперёд. Пули жужжали над ним, вокруг него, кругом слышались крики поражаемых пулями солдат, поднявшихся за своим командиром, но ничего уже не могло остановить обер-лейтенанта жаждущего мести. Тем более что он уже видел лицо майора, лежащего за пулемётом и русского унтер-офицера рядом с ним. Осталось двадцать, пятнадцать, десять метров….

Зейдель застонал, перекатился на раненый бок, ещё сильнее задвигал ногами, подымая столбики пыли и не понимая, что в атаку он идёт в горячечном бреду, в который провалился из-за большой кровопотери. Но он продолжал бежать вперёд, рваться к этому ненавистному русскому и наконец– то потерял сознание, избавив себя от дальнейших терзаний.

* * *

Очнулся я как-то сразу и, открыв глаза, вскинулся на мгновение, но от сильной слабости, тупой боли в голове и головокружения опять завалился на спину.

– Ну, ну, товарищ майор, не надо так резко. Спокойнее…, – послышался голос Увинария и он тут же появился в зоне видимости. Рядом с ним показалась голова Петьки, из-за него высунулась без такой привычной фуражки голова старшины. Облегчённо вздохнув, я снова потерял сознание.

Очнувшись второй раз, чувствовал себя гораздо лучше, открыл глаза и, повернув голову набок осмотрелся. Небольшая, закрытая со всех сторон густым и высоким кустарником полянка, где вповалку спали мои подчинённые и двое незнакомых мне бойцов. Бодрствовал лишь Белкин, который с автоматом в руках медленно двигался по периметру полянки, прислушиваясь к гулу техники, доносившийся издалека от дороги.

Медленно приподнялся, сел, потом тихо, с еле слышным кряхтеньем встал, боясь всплеска боли и опасаясь предательской слабости, но обошлось. Я стоял, целый и невредимый лишь тупо болела вся голова. Поднял руки и ощупал её, здесь была только большая шишка на темени – она то и болела, но крови не было.

Ко мне подскочил озабоченный Белкин: – Товарищ майор, нормально вы?

– Нормально, нормально… Долго…, я валялся?

– Да нет. Правда, первый раз часа четыре, а когда второй раз вырубились – то часа на два…

Услышав наши голоса, зашевелились остальные и через минуту все сидели вокруг меня, за исключением Белкина, который продолжал наблюдать за окружающей обстановкой.

– Что хоть со мной произошло? – Я снова осторожно пощупал шишку на голове и повернулся к сержанту.

– Мина, товарищ майор… Мина разорвалась на верхушке дерева и вам на голову упал вот такой здоровенный сук и вы мигом отрубились. Я за пулемёт, а немцы лезут и лезут, а тут лента, зараза, кончилась. Хватаю вас и потащил. Сам вроде бы не хлипкий, а тяжело… не успеваю. Залёг, и с автомата давай поливать. Думал всё. Ну…, немцы вот они…. А тут из кустов выскакивает Петька с пулемётом и с Николаем, – Увинарий кивнул головой на Белкина, – а с ними ещё два бойца, вон тех. Петька сразу с руки стрелять начал и его от отдачи как начало мотылять по кустам…

Увинарий рассмеялся, а с ним засмеялись остальные, лишь Петька смущённо пояснил: – Да меня совсем немного потаскало, а потом приноровился и ничего….

Посмеявшись ещё немного, Увинарий закончил: – Ну, тут и всё… Петька с пулемётом, Белкин и бойцы тоже лупят, я хватаю вас и в лес. Немцы так, немного ещё постреляли, но в глубь не пошли. А мы отошли в лес метров на пятьсот и вот на этой полянке вас и положили. Белкин сгонял к машинам и привёл старшину и одного водителя. Вот, ждём когда очнётесь.

Ещё раз осторожно потрогал шишку и посмотрел на пальцы – крови нет. Хорошо. Попробовал надеть, лежащую рядом фуражку, но она больно давила на шишку и я снова положил её на траву.

– Да.., товарищ майор, вот этих двух бойцов командир дивизии прислал, – два молодых красноармейца, которых посчитал за батарейных, резво вскочили на ноги, но я махнул рукой и они присели на корточки напротив.

– Мы сапёры и обслуживаем переправу. Нашего капитана командир дивизии вызвал, а он потом нас. Сказал, что к вам нужно послать двух толковых бойцов. Вот на нас и пал выбор.

– Ну и что? Что передать просили?

– Аааа…, да…. Капитан просил передать от командира дивизии, что переправу взорвут гораздо раньше. Пришёл приказ отступить на другой рубеж. Мы должны две лодки спрятать, пробраться к вам и отвести, кто останется, к лодкам, чтобы вы спокойно переправились через реку. Мы сначала лодки отогнали от переправы и спрятали, а потом к вам пошли и на танки немецкие наткнулись. Прыгнули в кусты, а там ваши. Вот так и скорешились. Да, капитан просил ещё передать, что пункт сбора для вас деревня Грушино.

– Хорошо, хорошо, – мой взгляд остановился на старшине, – Старшина, как тебя зовут? А то всё старшина, да старшина.

Старшина солидно прокашлялся: – Николай Иванович.

– Отлично. Ну а меня, Алексей Денисович. Так слушайте первый приказ. С этой минуты, до особого распоряжения Николай Иванович мой заместитель. Что у нас с остальными?

Николай Иванович горестно мотнул головой на Петьку: – Вы пока без сознания были, Петька и Белкин смотались на дорогу. На разведку. Улучили момент между машинами и выскочили к нашим. Дальше пусть он и рассказывает.

Петька до этого сидел, сложив ноги по-узбекски, но тут привстал и стал на колени: – Все убиты, товарищ майор. А кто ранен был, их немцы добили сразу. Успел только у командира батареи, да у ихнего командира взвода удостоверения забрать, да у комбата планшетку. Немцы её видать не заметили, под ним она была. Колька кой-какие документы у бойцов успел собрать, а тут опять колонна пошла и мы смотались. Командира батареи осколком убило. Во…, с ладонь. И попало прямо туда, куда ему немец саданул. Ни вправо, ни влево, а именно туда. Как всё равно немец своим ударом пометил место.

Петька из-за спины вытащил полевую сумку и положил передо мной. Сверху легли, запачканные кровью, документы комбата и взводного.

– Значит, нас осталось…, – я обвёл глазами всех присутствующих, – восемь человек?

– Нет, товарищ майор. Девять. Ещё один водитель на охране двух машин. Тут метров восемьсот. Я когда уходил сюда, одного оставил, чтобы он со стороны… Немцы, конечно, не полезут в лес глубоко, но так, на всякий пожарный случай чтобы поглядывал.