Борис Цеханович - Горячий 41-й год

– Всё, всё, товарищ майор, понял. Всё понял. Больше подобного не повториться. – Петька всё это произнёс виноватым голосом, а потом сразу же перешёл на деловой тон, – А что с ними делать будем? Кончать?

– Ну, ты и слово подобрал, – и мы грохнули от смеха, – конечно, кончать будем, но не в них. У меня тут одна весёлая мысль появилась. Вот вы с Дюшковым и развлечётесь, а я, с Николай Ивановичем, офицерами займёмся.

– Эту, – я ткнул пальцем в первую немку, тоже раздеть догола. Чтоб все были в равном положении. Потом ведёте их к столу и поите их до тех пор, пока они не отрубятся. Что-то мне баб не хочется убивать. Но самим ни-ни…

Петька с Дюшковым с энтузиазмом принялись за выполнение этого задания и, подталкивая, похлопывая всхлипывающих немок руками по соблазнительным местам, подогнали их к скатерти. Посадили на землю и стали их поить, при этом не упуская возможности слегка и потискать их.

– Ладно, пусть хоть так повеселятся, – сам повернулся к старшине, который заканчивал связывать голых офицеров.

– Ни хера они по-русски не понимают, товарищ майор. Я пытался их спрашивать, но они только по-немецки лопочут, а что непонятно.

В течение трёх минут, после бесплодных попыток, я сам убедился, что даже если бы они и знали русский, то сейчас они были неспособны даже слово «мама» сказать. От алкоголя, страха их переклинило и по моему они совсем перестали понимать что либо.

– Ладно, Николай Иванович. Бесполезно. Иди, займись имуществом, оружием. Глянь в машине, что нам в хозяйстве сгодиться. Ну, ты сам знаешь, чего я тебе инструктирую. А этими я сам займусь.

Пнул сапогом офицеров и те послушно завалились на траву, а сам повернулся к машине и скатерти. Дюшкова позвал старшина и те успешно потрошили машину, а Петька увлечённо поил одну из немок. Закинув автомат за спину, угрожающе ворча Петька правой рукой подталкивал руку с кружкой ко рту немки и та послушно пригубив, стала давясь пить. Левой рукой мой подчинённый из-за спины обнимал немку, ладонью лаская грудь. Остальные две медсестры также, давясь, тянули сквозь зубы спиртное.

– Петька, стервец, прекрати, – солдат сконфузился и отдёрнул руку, а я угрожающе помотал пальцем.

– Товарищ майор, да я ведь… да ничего ведь. Товарищ майор, я ведь её не…. Нууу, блин, сочная сука она… рука так и тянется. Да не убудет от них…

– Петька…, – сделал тон более угрожающим, – я ведь не посмотрю на то, что мы вместе чёрт знает сколько. Смотри мне…

Повернулся и без сожаления, без всяких угрызений совести, выстрелил в связанных немецких офицеров. Не мы эту войну начинали и не им нас судить.

Увидев, как я спокойно и равнодушно пристрелил офицеров, немки под моим взглядом, стали более энергичнее и крупными глотками глотать спиртное, а выпив тут же протянули кружки за новой порцией.

Добыча была богатой. Один автомат, винтовка, два пистолета. В багажнике обнаружилось большое количество патронов и несколько гранат-колотушек. Было много провизии, заготовленной для пикника и спиртное. Но больше всего меня заинтересовала офицерская форма. Прикинул один мундирчик на себя и он оказался почти моего размера.

– Николай Иванович, прибери-ка мундирчики, но только так чтобы не измялись. Может пригодятся.

– Товарищ майор, всё. Готовы, – Петька стоял над голыми женщинами, которые были в явном отрубоне и лежали около скатерти в живописных позах.

– Ну, готовы, так готовы. Ты собери всю одежду, все тряпки. Скатерть тоже и в машину. Всё сожжём и пусть они голые идут к своим.

Через пятнадцать минут всё, что нужно было нам, было собрано и увязано в узлы. Всё остальное сложили в машину, оставив на берегу только тела убитых офицеров и женщин. Машину подожгли и пошли прочь. На Петьку, в качестве наказания я нагрузил по максимуму и тот терпеливо пёр на себе узлы, лишь вытирая рукой пот с лица.

Через два часа мы оказались на своей полянке. Стемнело и я опять отпустил домой старшину до утра. А сами плотно покушали, выпив для аппетита немного слабенького немецкого винца. Распределив между Увинарием и Петькой дежурство, легли спать.

Утром, почти одновременно вернулись старшина и Максимов. Николай Иванович снова притащил кучу пирогов, на что я ему попенял: – Николай Иванович, перестань это делать. Мы обожрём твоих близких….

Старшина было замахал рукой, но я не дал ему возразить: – Сегодня у вас с продуктами нормально, а завтра каждую щепоточку муки считать будут. Так что всё – в последний раз… У немцев всё будем добывать.

Максимов, в свою очередь, принёс интересные новости: в районном центре появился бургомистр и городская дума. Назначен начальник полиции, который вовсю и энергично формирует полицию.

– Хм, интересно. Следующий раз, когда придёшь сюда, поставишь задачу – узнать фамилии бургомистра, начальника полиции и всех их приспешников. А также адреса, но всё это по возможности. А так посмотрим, как они дальше работать будут…

Выслушав и остальное, что успел сделать Максимов, я скупо похвалил комсомольца и протянул ему автомат с подсумком с рожками.

– Держи, это тебе авансом на будущее, – Сашка страшно обрадовался и пока мы не спеша перекусывали, Дюшков показал сборку-разборку автомата и как им пользоваться.

Через два дня, как мы вернулись от районного центра, на хутор заявился Григорий Яковлевич, который предложил сходить и посмотреть присмотренное им место для засады. Место действительно для такой акции было идеальное. Особенно удачны были пути отхода и возможности отсечь противника, если бой для нас сложится неудачно.

– Только чур, Алексей Денисыч, в бою тоже хочу участвовать и со мной будет второй товарищ, про которого я тебе говорил.

В мои планы не входило втягивать Сергушина в активные боевые действия: он был больше нужен на деревне, как источник информации. Хоть и деревня была в лесу и далековата от райцентра, но почти каждый день, через день крестьяне ездили туда и привозили свежие новости с центра. И чтобы не обидеть его, мягко объяснил виденье его деятельности: – …И напоследок, хочу спросить – только без обид. Ты довольно часто ходишь в лес к нам. Не подозрительны ли для других твои отлучки? Люди ведь разные бывают… Поедут и стуканут в полицию. А мне бы не хотелось такого варианта.

– Денисыч…, Денисыч…, погоди. Ты наш командир и тебе скажу как на духу. Когда вы пришли ко мне, и я налетел на вас: ругал советскую власть, вас, что бросили. Я чувствовал себя брошенным. Не знал, что мне делать и как жить дальше. Вернее знал, что должен жить ради внуков, невесток, которых мне сыны оставили. Это да…. Но ведь надо жить и ради другого, большего. Вы пришли, остались. Вон, просто сходили к райцентру и трёх супостатов извели. Да и племяш мне рассказал, как вы воевали. Теперь знаю ради чего мне жить и зачем жить. Хочу чтоб, когда сыны вернутся с войны – я ими буду гордится и чтоб они своим тятькой гордились. Не обижай стариков. Обузой мы не будем.