Виктор Светиков - Последняя граната

— Никого нет, товарищ капитан, — нарушил тишину солдат.

— Где же люди? — прислонившись к стене дувала, спрашивал скорее себя, чем подчиненного, офицер. — Как вы думаете? — Вместо ответа раздался пугающий скрип двери. Вышел седой старец с клочкастой бородой и в залатанной, длинной — до колен — рубахе. Из его бессвязной речи можно было понять только слова о пощаде. «Что за чертовщина?» — недоумевал Хабаров.

Успокоившись, старик рассказал, что спустившиеся с гор вооруженные люди еще с утра известили всех: идут шурави, будут грабить, убивать. Забирайте имущество и покидайте кишлак. Кто не уйдет, станет врагом ислама, а стало быть, нашим врагом. Люди покинули дома, ему же незачем уходить. Он одной ногой стоял на краю вечной жизни.

Старика пробирала дрожь. Хабаров понял, что это не только от страха, а от прохлады — моросил мелкий дождь, редкий в этих местах гость. Старик же был лишь в одной серой длиннополой рубахе. Капитан сходил к бронетранспортеру и принес аксакалу свой совсем еще новый армейский ватник.

— Дарю вам, а людям скажите, что шурави помогать прибыли, — перевел солдат слова Хабарова.

«Где-то неподалеку бандиты скрываются, — решил Виктор. — Значит, жди засады». Так и получилось. За кишлаком длинно прострекотал автомат, затем ближе — короткая автоматная очередь.

— Началось, — без всякого выражения в голосе сказал капитан Хабаров.

Офицер уже научился подавлять страх. Он нередко выезжал к сторожевым постам без охраны. Ездил в открытой машине и по окрестным кишлакам, где только что побывали бандиты. Ему говорили, что надо быть поосторожнее. Он отвечал:

— Зачем? Убьют? Революция всегда требовала жертв. А здесь идет революция.

Следующая автоматная очередь ударила совсем рядом. Несколько раз цокнуло по броне. Колонна остановилась. Бронетранспортер поспешил к передним машинам, поливая свинцом место, откуда раздавались выстрелы. Движение застопорил подбитый «Урал». Надо было срочно освободить от него дорогу. И Хабаров в одно мгновение заскочил в кабину машины, вывел ее, несмотря на горящий кузов. А в это время воины охранения дружно били по бандитам, и вскоре огонь с гор прекратился. Колонна продолжала путь.

Обычный эпизод. Можно сказать, тогда обошлись без происшествий. На этот раз знакомый участок оказался спокойным. Это хорошо. Но спокойствие всегда рождает и тревожное чувство. Капитан Хабаров вновь подумал о заброшенном кишлаке Р. Его тревогу усилило сообщение афганских товарищей. Соседнее подразделение, которым командовал знакомый Виктора майор Бахрам, давно дружит с нашим. Не раз вместе ходили против душманов. На этот раз майор, располагая данными органов безопасности и царандоя, предупредил советских друзей, что в этих местах начала действовать крупная банда, хотя серьезных акций она еще не предпринимала. Предполагали, что возглавляет ее жестокий и хитрый мулла Ахмад. А о небольшой банде Саида Хабаров знал и раньше. С ней недавно столкнулись и изрядно потрепали. Спаслись лишь сам главарь и его окружение...

Поступило известие: в ущелье для охраны дороги отправилось несколько групп.

В то утро Фаина Егоровна проснулась с ощущением праздника. Вспомнила, что сегодня, 21 апреля, день ее рождения. Засмеялась тихонько. Саша с детства всегда напоминал об этом событии каким-нибудь нехитрым подарком. А уже когда в училище поступил, специально приезжал, чтобы поздравить, если день рождения на выходные дни выпадал. Один раз даже среди недели приехал. Фаина Егоровна тогда встревожилась — значит, самовольно приехал?

— Да нет, мама, — успокаивал ее сын. — Я объяснил нашему ротному, а он говорит: «Поезжайте, Демаков, матери приятно будет». Он у нас с понятием, майор Иванов.

Мать знала Владимира Борисовича Иванова, встречалась с ним, спрашивала, как учится Саша. Слышала только благодарности за воспитание сына. Домой приезжала и не могла скрыть радости. Спешила с ней к сестре или подругам. С мужем у нее отношения не сложились: слишком разными оказались. И всю нерастраченную любовь Фаина Егоровна перенесла на сына — единственного и самого лучшего Сашеньку. Любила, но сызмальства к труду приучала. Гонял корову в стадо, копал огород, помогал по хозяйству. Характер ведь с детства закладывается...

В этот день Фаина Егоровна подумала, что можно понежиться в постели в честь праздника, но крестьянская натура не терпит праздности. Ее руки не могли долго находиться в бездействии. Встала. Вышла во двор кормить живность, доить корову. Над избами уже тянулись в чистейшем воздухе курные дымки — соседки затапливали печки.

Родное село Демакова Верх-Ирмень большое, раздольное, взглядом не охватишь. Раскинулось оно на отлогом скате Приобского плато, по обоим берегам небольшой сибирской речки. На крупномасштабных картах речка, давшая название селу, не обозначена. Но она по-своему вошла в историю освоения Сибири. В 1598 году недалеко от старого устья Ирмени, где ныне плещутся волны Обского моря, отряд русских служилых людей под началом Андрея Воейкова внезапно напал на главное стойбище воинственного чингисида Кучума и разгромил его. Тем самым завершил дело погибшего на Иртыше славного народного героя Ермака Тимофеевича.

И заселили здешние места российские люди, стали хлеб сеять и скот пасти. Но скупой оказалась сибирская земля. С трудом дотягивали крестьяне до нового урожая. И так бы прозябали они в нужде, если бы не Октябрьская революция. Многим беднякам пришлось за новую власть головы сложить. Колчак жестоко расправлялся с активистами. Памятник им ныне стоит в самом центре Верх-Ирмени.

Сначала в селе образовалось несколько маленьких колхозов, а в 1958 году они объединились, и хозяйство «Большевик» стало полновластным владельцем 23 000 гектаров земельных угодий. Своим неустанным трудом верхирменцы доказали, что на «трудных» землях Приобья, в зоне так называемого рискованного земледелия, можно выращивать высокие урожаи различных культур. Знаменит теперь «Большевик» на всю страну.

Стояла на своем подворье Фаина Егоровна и долго разглядывала дорогие сердцу места. В конце улицы вырос целый городок многоэтажных жилых домов. Видны белостенная школа, кафе. Все это построено на ее глазах, как и вон та огромная колхозная молочная ферма, неподалеку раскинувшая свои кирпичные, словно заводские, корпуса. А в «Большевике» пять таких ферм. Надои на одну фуражную корову достигли 4000 килограммов, среднесуточный привес молодняка на откорме редко бывает ниже килограмма.

Цифры колхозных достижений она знала не то что за год — за каждый день. Фаина Егоровна по должности статист. А Саша в письмах величал ее не иначе как «начальник ЦСУ». Все сведения ежедневно собираются к ней: сколько земли вспахано, сколько засеяно, каков удой молока, есть ли падеж скота...