Морис Монтегю - Король без трона. Кадеты императрицы (сборник)

– Ну, что с вами? Отчего у всех такой похоронный вид?

Все поспешили рассмеяться: гроза прошла.

– Послушай, Наполеон, – тихо и нежно сказала Жозефина, – у тебя есть причины тревожиться?

– Ну так что же? – ответил он. – Разве я должен давать в них тебе публичный ответ? Впрочем, это не секрет, я могу сказать… Да, у меня неприятности с Пруссией.

Воцарилось глубокое молчание.

– Опять война! – вздохнула Гортензия.

– Нет еще, малютка, – сказал Наполеон, – во всяком случае, я не ищу ее.

Видя, какое действие произвели его слова, император стал умышленно весел и начал, по обыкновению, дразнить придворных дам. Он уверял Луизу Кастеле, что у нее делается красный нос и она скоро будет похожа на старую англичанку. Та делала вид, что поверила, и приходила в ужас, что очень забавляло великого человека.

Конец завтрака был очень оживлен и весел. Жозефина была остроумна и мила, император улыбался ей. Она не забыла своих протеже и нашла, что теперь самое удобное время предъявить список.

После кофе Наполеон встал из-за стола и, сложив руки за спину, пошел на террасу. Там он тяжело опустился в кресло и вынул из кармана свою табакерку.

Он начал полнеть; цвет лица у него стал лучше, он не походил больше на прежнего, худощавого и смуглого корсиканского офицера. Теперь его лицо было спокойно и выражало сознание своей силы. Остался только тот же проницательный взгляд глубоко сидящих глаз, который в часы гнева не мог вынести никто.

Вокруг императора, в отдалении, поместились придворные. Жозефина, Гортензия, Бертье и Савари расположились в трех шагах.

Императрица решилась и заговорила своим томным голосом креолки, которому придавала детски наивное выражение, когда хотела что-нибудь выпросить. Император, уже по этому тону понимая, в чем дело, нахмурил было брови, хотя еще не пришел в дурное настроение.

– Наполеон, – сказала Жозефина, – как ты мне позволил, я приняла еще несколько прошений от кандидатов в аристократические полки Изембурга и Тур д’Оверна.

– У Изембурга полк набран, – буркнул Наполеон.

– Тогда к Тур д’Оверну, – не сдавалась императрица.

– Тур д’Оверн! – передразнил властелин Европы. – Прежде всего я ничего не позволял…

– Разрешил, однако…

– Это не одно и то же!

– А какие знатные имена я представлю тебе! Все эти молодые люди, ослепленные твоей славой, покоренные твоим величием, жаждут служить тебе, драться за тебя и умереть на твоих глазах.

– Говори дальше… Ведь сказать все можно… – проворчал Наполеон, постукивая пальцами по крышке табакерки. Потом, повинуясь понятному любопытству, он сделал первую уступку. – Ну, как же зовут этих молодчиков? – спросил он.

– Луиза, список у вас? – обратилась Жозефина к Луизе Кастеле.

Та, улыбаясь, подошла к ней с листком бумаги в руке.

– Вот он, ваше величество.

Наполеон, любуясь красавицей, резко спросил у нее:

– Вы теперь секретарь?

– Да, секретарь граций, государь, – ответила Луиза, кланяясь Жозефине.

– Куртизанка!

– О государь!

– Ну что ж такое! Куртизан, куртизанка – только и всего!

Император рассмеялся. Все шло отлично.

– Ну, читай свой список! – благосклонно сказал Наполеон жене.

– «Граф де Тэ, князь де Груа…» – начала она.

– Этот! – вскочил Наполеон. – Фамилия неисправимых шуанов! Это бретонец из бретонцев! Он присоединяется к нам! Это невозможно! Один из них погиб около Тиктениака с оружием в руках!

– Это дядя нашего де Тэ. Он второй сын графа де Тэ, покончившего жизнь самоубийством после тяжелой семейной драмы. Это смелый и хороший человек, он сделает вам честь. Принимаешь ты его?

– Может быть, по размышлении… Не правда ли, Савари?

– Понял, государь.

– Продолжай!

– Мартенсар.

– Сын?.. Ах да, ведь вы говорили о знаменитости… Этому, конечно, нельзя отказать в ней!.. Его не принять нельзя: это причинит, пожалуй, неприятность кое-кому. Не правда ли, Жозефина?

Императрица слегка покраснела.

– Его отец хорошо принят при дворе, – сказала она, – он многим оказывает услуги и безусловно предан нашей семье.

– Это я знаю. Хорошо, этот принят. Называй теперь свою знать, самых знатных.

– Маркиз де Невантер.

– Невантер? Эрве де Невантер?

Громадная память Наполеона сохраняла все имена.

– Да, государь.

– Тот, который участвовал в заговоре Кадудаля, Пишегрю и Моро! Он был приговорен к смертной казни вместе с другими, и я помиловал его только ради его молодости. Он был присужден к двум годам заключения, а теперь он просит себе чин?

– Государь, – тихо сказала императрица, – вы помиловали его ради его молодости, но также и потому, что Фуше представил его письма, где этот юноша, увлеченный своей семьей, сожалел, что шел против вас, восхищался вашим величием… Это восхищение теперь только возросло; он готов теперь служить у вас простым солдатом – это все, чего он просит.

– Нет, – точно отрезал Наполеон. – Итак, все враги? Другие?

– Жак д’Иммармон…

– Так… Вы сговорились с целой шайкой шуанов? Иммармоны непримиримы; если здесь ко мне присоединится один из них, то все остальные злоумышляют против меня в Англии. Все они из шайки Фротте… Этих людей мне не нужно… И не просите – бесполезно. Ваш список сегодня неудачен.

– Господин де Гранлис.

– Это еще что такое?

– Очень старинная и знатная фамилия…

Жозефина запнулась, тем более что на нее были устремлены любопытные взгляды всех придворных, для которых Гранлис оставался загадкой.

Император насмешливо продолжал:

– Не знаю никаких «лилий» во Франции, ни великих, ни малых [4] Гранлис в переводе значит «великая лилия». Лилия составляла герб французских королей. . Гранлис… Это имя едва ли может мне нравиться…

– Ведь все лилии, большие и малые, у ваших ног, государь, – заметила Жозефина.

– Все это пустые фразы! Дальше, продолжай!

– О государь!..

– Продолжай, или оставим это дело совсем, как хочешь…

Жозефина заглушила тяжелый вздох, но продолжала:

– Граф Жак де Прюнже д’Отрем.

– Да что это, вы бились об заклад, что ли?! – разразился Наполеон. – Еще семья отъявленных роялистов, соумышленников Кадудаля и Фротте! Я говорю вам, что вас обманывают, что вашей добротой злоупотребляют! Это опять какой-нибудь новый заговор, и вы без своего ведома открываете доступ измене, которая все время неустанно преследует меня! – Он вырвал из ее рук бумагу и громко стал читать имена. – Гранлис – нет! Почему этот стоит первым? Де Тэ – нет, д’Отрем – нет, Микеле де Марш, Рантвиньи – нет и нет! Новар – не знаю такого, нет! Орсимон – какой титул?.. Нет! Мартенсар – да. Единственный знатен, как кошка на крыше, но по крайней мере не изменник.

Жозефина была смущена.