Данцик Балдаев - Султана вызывают в Смольный

Район поиска сужается практически до одного километра. Я и Лазуров без слов ощущаем вдруг, что сейчас и Амур, и Кортес-Кагор не то на экзамене, не то на соревнованиях? Похоже, и наши СРС это понимают. Верхним чутьем по встречному ветру Кортес обнаруживает что-то на Поцелуевой горе. Двенадцатиметровый поводок натянулся. Короткий взгляд в сторону Лазурова. Амур тоже тащит своего проводника к горе. Это происходит почти одновременно. Сомнений нет — там прячется человек. Обе служебно-розыскные собаки обнаружили это почти секунда в секунду.

Поцелуева гора — на самом деле небольшая возвышенность, густо поросшая лесом и кустарником. Отправлять туда собаку одну — опасно. Разгорается спор с подошедшей группой. У всех наизготовке пистолеты Макарова.

— Пускайте собаку, что ей будет! — настаивает один из молодых оперов.

— Если дезертир там и у него АКМ, — резко говорю я, — то он сначала перестреляет наших собак, а потом и нас, с этими «пукалками».

Меня поддерживает Сафронкин:

— Зачем мы будем таких классных собак гробить, — замечает он. — Горушка не крутая. Есть бронетранспортер, есть пулеметы. Начнет бегун стрелять — колеса БТР сделают из него кровавую лепешку.

К нам подходит воинская патрульная группа. Шесть человек с офицером. Сафронкин сообщает ему о своем решении. Старший лейтенант дает солдатам команду рассредоточиться и посылает одного к бронетранспортеру.

Посыльный не успевает добежать, когда мы с Лазуровым, выдвинувшись вперед со своими СРС, замечаем, как на высотке вдруг, раздвинулись кусты. На опушке появляется паренек с автоматом. Готовимся к худшему, беря его на прицел. Но он отбрасывает оружие в сторону, поднимает руки вверх.

Приближаемся к нему. Он затравленно смотрит на Амура и Кортеса. Потом неожиданно говорит:

— Мужики, закурить не найдется? Сигареты все сосмолил…

Я достаю пачку и выталкиваю сигарету. Стоящий чуть поодаль Лазуров с Амуром бросает на меня осуждающий взгляд. Пользуясь правом старшего, я предупреждаю его упрек:

— Мы с тобой свое дело сделали. А с этим безусым первогодком пусть разбираются его командиры.

Виктор, так зовут дезертира, жадно курит, когда подбегает офицер с солдатами. Они забирают автомат и ведут Виктора к бронетранспортеру. Мы тоже выходим на шоссе, где тоже закуриваем с выборжанами и военными. Потом прощаемся. БТР с солдатами и машина районной опергруппы, где Лазуров с Амуром, едут к Выборгу. А мы с Кортесом направляемся в Питер…

Было приятно, что Амур попал в хорошие руки. Лазуров мне понравился, как человек и кинолог. Безупречно порядочный и отважный от природы. Мы еще встретимся не раз, по только в питомнике. Не раз он поблагодарят меня за Амура, будет приглашать в гости, в любимый Выборг. Жаль, что побывать у него мне так и не удалось.

Дезертира-первогодка Виктора Лапунова судил военный трибунал. Свой побег он объяснил разгулом дедовщины и издевательствами, которые были обычным делом в этой воинской части.

Для меня выезд памятен прежде всего встречей с Амуром. И еще — первой и единственной совместной работой двух подготовленных мною четвероногих сыщиков. Мне не было за них стыдно…

«Неужели не было ошибок, промахов, неудач?» — наверняка подумает дотошный читатель. Увы, были. Не раз отчет о выезде на происшествие можно было закончить хотя бы так: «Шафран потерял след» или «Кортес-Кагор потерял след». Забывается такое не скоро.

Итак, Кортес-Кагор потерял след… В моем рабочем журнале за 13 сентября 1967 года несколько дипломатично сказано: «СРС вывела опергруппу на пр. Героев и у д. 7 работу прекратила». Прочитав это, можно подумать: Кортес устроил забастовку?…

Поначалу все шло штатно. От теннисного корта на Трамвайном проспекте, д. 14, где обнаружили убитого, Кортес вывел нас к дому № 26. Шел он медленно, тщательно принюхивался, делая зигзаги по асфальту в два-три и четыре метра. За нами, чуть поодаль, следовал начальник 14-го отделения милиции Кировского РОМ Илья Котоман и пара его оперов. Илья Семенович — профессионал высшего класса, прекрасно владевший оперативной обстановкой на «своей земле».

Выходим на проспект Героев. Кортес несколько обеспокоен. У дома № 7 останавливается. Потом начинает ходить кругами, зигзагами — на всю длину двенадцатиметрового следового поводка. Безрезультатно. Нужный запах пропал. Исчез, растворился, затерялся, забился в какую-то щель, или перебит другими — более сильными.

След утрачен. Отстегиваю ко всем чертям поводок. Пускаю Кортеса в свободный поиск. Но вскоре он с виноватым видом возвращается ко мне, садится напротив и начинает скулить, как бы оправдываясь: «Город такой большой. А нос у меня такой маленький…»

Илья Семенович сочувственно наблюдает, как Кортес ищет потерянный след и скулит, признаваясь в бессилии что-либо сделать. Котоман подходит к нам. Но выглядит вовсе не удрученным.

— Кажется, я знаю, кто замочил этого мужика, — неожиданно говорит он. — Есть в этом доме один прохиндей, подучетник… Проверим?

Впятером поднимаемся на третий этаж. Открывшая нам женщина, словно обрадована:

— Вы к нему! — и показывает дверь в конце коридора.

Входим в комнату. По стенам кляксы, точки и запятые от раздавленных клопов. На столе немытые тарелки и пустые бутылки… Замка в дверях нет. Болтается плохо прикрепленная ручка. На кровати спит пьяный. Это и есть ранее судимый Цыганов. Капитан, схватив его за руку, поднимает с грязной постели, приказывает одеваться.

Цыганов, сидя на кровати с ботинками в руках и ошалело глядя на нас, пошатываясь, мычит:

— Начальник, а у тебя от прокурора на арест… есть бумага? Чтобы, значит, меня… забарабать в твою лягавку?

— Сюда сам прокурор пожаловал, — усмехается Илья Семенович и обращается ко мне: — Товарищ Балдаев, подойдите, пожалуйста, к этому вшиварю зачуханному с уважаемым товарищем прокурором!

Вместе с Кортесом прохожу от двери к кровати, где сидит Цыганов.

— Вам помочь обуться? — спрашиваю его как можно более вежливо, склонившись в полупоклоне. — Наш «прокурор» за пять секунд натянет на вас башмаки, и зашнурует. Он у нас большой специалист в этом деле!

Кортес, уставившись на Цыганова, предупредительно рычит, показывая клыки. Цыганов, уже чуть более осмысленно глядя на него, начал медленно натягивать ботинок…

Через неделю, в мое дежурство, Илья Семенович звонит в Большой дом и поздравляет нас с Кортесом: Цыганов раскололся, назвал еще трех дружков, один из них живет в доме № 26 по Трамвайному проспекту, куда и привел нас поначалу Кортес. У него найден нож, которым было совершено убийство на корте.

Почему же так трудно было работать Кортесу в тот вечер? Дело в том, что после убийства все четверо заходили в дом № 26. Кортес-Кагор взял след группы, вычленил запах Цыганова и привел нас к его дому. Но по какой причине он потерял там след? Это так и осталось для меня загадкой…