Михаил Ильин - Ради жизни на земле-86 (сборник)

Рейды за линию фронта для пограничников стали обычным делом. В сентябре 1941 года командование 14-й армии сняло почти все пограничные части с переднего края, использовало их для ведения разведки и действий в тылу фашистских войск. Не один рейдовый отряд отправлял в тыл противника майор Калеников, ходил и сам. Пограничники проникали за линию фронта на десятки километров, разрушали мосты, линии связи, уничтожали склады с боеприпасами и продовольствием, совершали налеты на штабы. Каждый выход в тыл врага был нелегким делом. Но этот не мог сравниться ни с одним из предыдущих. Отряду предстояло углубиться в тыл неприятеля до ста километров, внезапным ударом уничтожить гарнизон, охранявший дорогу, и закупорить магистраль. Командир отдавал себе отчет в сложности этой задачи, но сейчас его беспокоило другое: не сбиться с маршрута, выйти к цели в назначенный срок.

Идти приходилось главным образом ночью (днем вражеская авиация вела непрерывную разведку и могла обнаружить отряд). Ориентиров почти никаких, если не считать похожих одна на другую небольших, заснеженных высот да однообразных островков карликовых берез и низкорослого кустарника, но и эти ориентиры пропадали в белой круговерти колючего снега, когда с Баренцева моря налетал снежный заряд.

Другой важной заботой командира отряда было — сохранить силы людей для предстоящих боев.

Шли по пересеченной местности. Голые, обдуваемые ветрами холмы и высотки сменялись засыпанными глубоким снегом ложбинами, впадинами озер. Беспрерывные спуски и подъемы выматывали. Особенно доставалось охранению и тем, кто торил лыжню.

Командир распорядился чаще менять охранение и бойцов, прокладывающих лыжню. Торопливо обгоняя голову колонны, вперед выходило отделение младшего сержанта Кузнецова.

— Не спешите, Кузнецов! — предупредил командир отряда. — Держите размеренный шаг, иначе выдохнетесь на первых километрах.

— Мы не из слабаков, товарищ майор, — поравнявшись с командиром, весело бросил пулеметчик Матвеев.

— Пулемет-то зачем потащил, оставил бы в колонне — и без него тяжело, — крикнул ему вслед Калеников.

Матвеев повернул круглое, обрамленное белым капюшоном обветренное лицо, сверкнул озорной улыбкой:

— С ним, товарищ майор, лучше лыжню давить!

— Вот орел! — провожая его долгим взглядом, покачал головой Калеников.

— Комсорг роты, — кивнул ему вслед военком отряда старший политрук Филатов, — во всем подает пример.

Филатов, рослый, плечистый, под стать своему командиру, на марше лишь изредка появлялся в голове колонны, все время шел с бойцами, подбадривал уставших советом, шуткой.

На привале бойцы обступили военкома, слушали его рассказ о планах гитлеровцев по захвату Мурманска.

— Бросив на Кольский полуостров стопятидесятитысячную армию, имея двукратное превосходство в сухопутных войсках и четырехкратное в авиации, фашистское командование рассчитывало на молниеносный захват нашего незамерзающего порта. Командующий девятнадцатым горнострелковым корпусом генерал Дитл хвастливо заявлял, что Мурманск падет через три дня. Он обещал своим егерям отдать город на три дня в их распоряжение. Поблескивая нарукавными бляхами «Герой Нарвика», фашистские молодчики, уверенные в легкой победе, двинулись в поход, имея при себе трехдневный паек и пригласительные билеты на банкет в мурманскую гостиницу «Арктика».

Упоминание о пригласительных билетах на банкет вызвало среди бойцов оживление, смех.

— Малость подзадержались самоуверенные вояки, — весело заметил младший сержант Кузнецов, — давно уже остыли приготовленные для них угощения.

— Но мы им припасли горячую закуску. — Матвеев похлопал по вороненому диску пулемета. — А на заедки еще по котлетке. — Озорно подмигнув, подбросил на ладони лимонку.

Четырнадцатая армия Карельского фронта внесла в планы гитлеровских генералов свои поправки, — продолжал Филатов. — Молниеносный захват Мурманска не состоялся. Гитлеровский плаз «Реннитер» («Северный олень») провалился. Такая же участь постигла и «Зильберфукс» («Черная лиса»), и вот наконец появился «Блауфукс» («Голубой песец»).

— Провалится и этот, — раздались дружные голоса.

…То были четвертые сутки похода. В предрассветной мгле наша разведка заметила вьючных лошадей, идущих по тропе в сторону фронта. Отряд залег, приготовился к бою.

— Первыми огня не открывать, — распорядился командир отряда.

К Каленикову подползли военком Филатов и начальник штаба капитан Зябликов. Командир неотрывно следил за приближением каравана, до него было не более трехсот метров.

— Хорошо бы ликвидировать всех, шепнул Филатов. — Один залп — и всё.

— Шуму наделаем, обнаружим себя преждевременно, — не отрывая глаз от противника, ответил майор. — Можем сорвать выполнение главной задачи.

Лошади поравнялись с отрядом. Немцы увидели людей в маскхалатах, очевидно, приняли за своих, замахали руками.

— Эх, чесануть бы сейчас! — скрипнул зубами военком.

— Спокойно, комиссар!

В душе Каленикова тоже кипела ненависть, и палец готов был нажать на спусковой крючок, но вместо этого майор поднял руку и помахал фашистам в ответ.

— Видите, все обошлось без шума, — облегченно вздохнул командир отряда. — Отлично! Враг принял нас за своих.

На пятые сутки перед рассветом отряд вышел к цели. Разведка доложила, что дорожный батальон немцев, охраняющий шоссе, находится в землянках и деревянных передвижных домиках. Все солдаты спят, только у дверей выставлены часовые. Калеников поставил задачу командирам подразделений:

— Ни один гитлеровец не должен уйти. Чтобы не обнаружить себя до времени, еще раз проверьте подгонку снаряжения каждого бойца. Чтобы ни малейшего шума, а главное — ни одного преждевременного выстрела!

Густой туман, окутавший все вокруг, позволил пограничникам бесшумно подползти к вражеским землянкам, снять часовых и нанести внезапный удар. Бой длился не более двадцати минут, гарнизон был ликвидирован. Военком Филатов собрал коммунистов и комсоргов подразделений. Те оживленно рассказывали о своих действиях.

— Мы с Игнатовым нацелились на вагончик, в котором светились окна, и чуть было не проскочили землянки, — взволнованно докладывал еще не остывший от боя пулеметчик Матвеев. — Оглянулся я — из снега торчат две трубы, и дымок из них валит. Говорю Игнатову: возьми еще бойца, тихонько подберитесь к трубам и по парочке гранат в каждую… Как только фрицы начали выскакивать из землянок, я их из пулемета. Не успели мы разделаться с землянками — из того вагончика фашисты посыпались, словно тараканы. Залегли на снегу, открыли огонь из автоматов, нескольких наших ранили. Подоспел Кузнецов со своим отделением. Тут мы их из пулеметов и автоматов всех уложили.