Александр Чуксин - Однополчане

— Дадут, папаша, последним поделятся, — ответил он.

Колосков взглянул на старика, улыбнулся и утвердительно качнул головой.

— Хлеб… у меня будет хлеб, — шептал старик.

На одну из подвод поднялся невысокого роста румын. Он приветствовал собравшихся, затем заговорил. Он напомнил, как в результате прорыва советскими войсками гитлеровского фронта в Молдавии народные массы, руководимые Коммунистической партией Румынии, быстро организовали вооруженную рабочую гвардию, которая и выступила против буржуазного правительства. Румыния окончательно перешла на сторону Советского Союза. В мае 1944 года был организован единый демократический фронт, куда вошли организации трудового крестьянства — фронт земледельцев, социал-демократическая партия, коммунистическая партия и другие организации.

6 марта 1945 года было сформировано правительство из демократических партий без участия реакционных сил.

Страна второй год переживает засуху. И, несмотря на эти трудности, правительство сумело многое сделать. Проведены реформы, явившиеся большим шагом в деле демократизации Румынии. Поддержка, оказанная беднейшему крестьянству рабочим классом под руководством коммунистической партии, привела к укреплению союза рабочих и крестьян.

— Мы безгранично благодарны Советскому Союзу, — оратор посмотрел в сторону летчиков и артиллеристов. — И мы, как видите, несмотря на засуху, не переживаем голода и смело смотрим в будущее. Только сегодня получено сообщение о том, что Советским правительство выделено 20000 центавров пшеницы для сел и города, лежащих в этой долине.

Сидевшие на земле крестьяне вскочили на ноги. В воздух полетели шляпы.

Долго не смолкали радостные возгласы. Затем все с еще большей энергией принялись за работу.

Во время следующего перерыва вокруг Пылаева собралась группа летчиков. Оживленно жестикулируя, Василий говорил:

— Эти места мне знакомы. Здесь где-то живет сумасшедший заяц.

— Как это — сумасшедший? — спросил Снегов и лукаво посмотрел в сторону артиллеристов. — Ты его видел?

— Не только видел, товарищ старший лейтенант, стрелял в него.

— Заливаешь поди, — сказал кто-то из артиллеристов.

— Да вы послушайте вначале, а потом сами решите, где правда, где ложь. Так вот, несколько дней тому назад я с полковником был в этих местах. Подстрелили мы по паре зайцев и решили ехать домой. Вдруг впереди нас выскакивает на дорогу еще один заяц. Выстрелили. Он остановился, а потом как даст стрекача. Мы — за ним. Заяц петлял, петлял, а потом как бросится к нам навстречу. Мы от неожиданности рты открыли, а он пробежал мимо, показал нам хвост и был таков…

Когда Пылаев закончил, к нему подошел сероглазый высокий артиллерист.

— Вы извините меня… Но мне очень знакомы голос ваш и лицо.

— Было когда-то лицо, — сердито отвернулся Пылаев.

— Постой, постой, да ты не тот ли штурман, что под Львовом из горящего самолета товарища вынес?!

— Был такой случай.

Они обнялись.

— Я ведь все эти годы думал о тебе, — радостно говорил артиллерист, — даже помню: звать тебя Василием.

— Точно так, — подтвердил Пылаев, — а я тоже вспоминаю: ты — Николай Денисов, командир батареи.

— Правильно: с кем во время войны породнишься, того забыть нельзя. Бывало, завижу, летит самолет, все думаю: не твой ли? Несколько раз собирался поехать на соседние аэродромы, да фамилию твою забыл. А Петр Пряхин где?

— В нашем полку заместителем командира по политической части.

— Вот кого тоже никогда не забуду. В сорок первом он мне помог стать на путь истинный. Тогда наши отступали из Белоруссии, я был ранен и решил дома остаться. Вот тогда и встретил Петра… А теперь, как видишь, я уже капитан.

— Так ты приходи сегодня ко мне. Пригласим Пряхина, фронтовых друзей.

— Давай сначала ко мне. А в другой раз — я к тебе приеду, с женой и детьми. Идет?

— Идет.

— А как поживает Лидия Ивановна? У нас ее ребята часто вспоминают.

— Живет хорошо.

— Ты еще не женился?

— Да кто за меня пойдет…

— Ну, это ты брось. Такой парень. Орел!

Когда солнце спряталось за горы, по долине разнеслась команда:

— По машинам!

И вскоре в долине гремела песня:

Машины скрылись вдали, с ними унеслась и песня. Оставшиеся румыны долго еще стояли возле глубокого котлована и махали вслед советским воинам шляпами и платками. И, быть может, многие из них сегодня впервые поняли, как хорошо, когда люди живут в дружбе и выступают единым фронтом за мир и свободу.

В общежитии второй эскадрильи тихо. Шеганцуков сидит около стола, подперев голову рукой, и задумчиво смотрит на спящих товарищей. Ему не до сна, последнюю ночь проводит он здесь, в полку. Завтра к вечеру будет Шеганцуков уже на Родине. И радостно на душе у солдата и немного печально. Нелегко расставаться с однополчанами, ведь все годы войны прошли плечом к плечу… Такое не забывается. Все они ему как родные. И домой тянет. Ох, как хочется солдату домой!

К Шеганцукову подошел Репин, он сегодня дневалил.

— Старшина, — шепчет он. — Не забывай, пиши, как договорились.

— Не беспокойся, Петруша. Писать обязательно буду и ждать тебя буду. Может быть, и ты скоро демобилизуешься. Вон вчера новое пополнение прибыло. Все молодые, здоровые, как на подбор… Да, чуть не забыл, — спохватился старшина. — Ты того… брось заходить в магазин к Татулеско. Недобрый он человек.

— Напрасно предупреждаешь, я не к нему ходил, а к его работнику. Хороший малый, недавно познакомились. Не промахнусь. Будь уверен. Человека я насквозь вижу.

— Все же будь осторожен…

Открылась дверь, в общежитие вошел командир первой эскадрильи Колосков.

— Не спите? — спросил он Шеганцукова. — Вот и хорошо, зашел попрощаться с вами.

— Большое спасибо, товарищ майор, — обрадовался Шеганцуков.

— Ну, друг, воевал ты хорошо. Отличным товарищем был и солдатом. Вот так же и в колхозе работай.

— А как же иначе, только по-гвардейски.

— Знал бы ты, как я тебе завидую! Так хочется на Родину, — Колосков вздохнул, потом обнял Шеганцукова. — Ну, в добрый тебе час.

Рано утром из ворот городка вышла группа солдат, сержантов и офицеров. Они провожали старшину Шеганцукова.

— Товарищ инженер, давайте споем нашу любимую, — предложил Репин, обращаясь к Мирону Исаеву.

— Пожалуйста, товарищи, — попросил друзей Шеганцуков.

Исаев могучим басом запел:

Все дружно подхватили песню. На улицу выходили румыны, с любопытством смотрели на летчиков. У двора дома, где жил Колосков, стоял Юлиу Санатеску. Когда летчики поравнялись с ним, он спросил Пылаева: