А Федотов - Разведчики в тылу врага

На рассвете 29 января 1944 года Ваня Анненко, охранявший отдых разведчиков, заметил на горизонте движущуюся в сторону леса цепочку немцев. Он стремглав вбежал в землянку и скомандовал: «В ружье!» Разведчики быстро вскочили, оделись, собрали все самое необходимое и покинули землянку. Федор знал, что с северной стороны лес кончался крутым обрывом и что только через этот обрыв они могут выйти из осажденного леса и начать поиски нового места базирования.

Шли наугад. Дорога была очень тяжелой; резкий холодный ветер и глубокий снег замедляли движение. Компасы отсырели и не работали. К полудню с трудом прошли всего четыре — пять километров. Измученные, продрогшие и голодные, разведчики остановились на отдых в кустарнике, засыпанном снегом. Сделав настил из веток и укрывшись плащ-палатками, сбились в кучу, тесно прижавшись друг к другу. Немного согревшись, достали из вещевых мешков хлеб, кусочки сала и поели, вместо воды глотали снег. С наступлением темноты разведчики спустились с обрыва и через степь вышли к первому попавшемуся на пути поселку. Нужно было быстрее выйти из осажденного леса и соединиться с Толей Добровольским, Алексеем Щукиным и Сашей Вуколовым, выполнявшими задание в районе станции Джанкой.

Дозорный Ваня Анненко, увидев шедшую по дороге знакомую женщину, пошел ей навстречу.

— Зачем вы пришли сюда? Скорее уходите! Здесь очень опасно. Почти в каждой хате спят немцы. Вчера в поселке Тереклы-Шейх-Эли они сделали облаву и убили троих партизан, — тревожно сообщила женщина.

— А где убитые?

— Немцы их бросили, а когда ушли, жители похоронили партизан.

— А какие они из себя?

— Говорят, двое молодых, а один пожилой.

Ваня рассказал товарищам о том, что сообщила ему женщина, и они решили не задерживаться здесь ни на минуту.

Местом новой базы стал небольшой кустарник, росший недалеко от дороги, в четырех—пяти километрах от поселка Тереклы-Шейх-Эли. Разведчики вырыли просторную и удобную землянку, оборудовали ее досками и бревнами от недогоревших домов сожженного поселка. Устраивая здесь землянку, разведчики рассчитывали, что вблизи от дороги гитлеровцы не станут их разыскивать. Некоторую опасность представляли лишь местные жители, охотившиеся на зайцев, которых в Крымской степи множество. Зайцы любят прыгать по дорожкам и тропинкам, тянущимся в различных направлениях: по тропинкам им легче убегать от лисиц, также часто встречающихся в степных районах. Охотники, зная повадки зайцев, ставят на заячьих путях петли из тонкой стальной проволоки и ловят их. Федор опасался, что такие тропинки могут кого-нибудь привести к их землянке. Однако, как позже узнали разведчики, эту опасность ликвидировало само немецкое командование, издав приказ, в котором говорилось, что добыча зайцев с помощью палок, петель или любым другим способом карается расстрелом. Такой приказ был вызван, разумеется, не жалостью к зайцам, а боязнью, что под видом охоты на зайцев смогут свободно передвигаться советские разведчики и партизаны.

Закончив устройство землянки, Федор решил восстановить связь с местными патриотами и узнать о судьбе товарищей, ушедших на задание уже более десяти дней назад. Ночью, когда в поселке погасли огни и воцарилась полная тишина, Ваня Мотузко пошел в поселок к Лине Потапкиной.

В землянке было тихо; каждый молча что-то делал, ожидая возвращения Вани. В самодельной печи потрескивали дрова. Саша готовила ужин. Не прошло и двух часов, как в землянку, тяжело дыша, вбежал Ваня:

— Толя, Алексей и Дмитрий Никитюк зверски убиты немцами!

Весть о гибели товарищей настолько потрясла разведчиков, что некоторое время они не могли произнести ни слова. Саша упала на нары и горько разрыдалась.

Федор подошел к девушке, нежно погладил ее по голове:

— Не плачь, Саша, не плачь. Мы все тоже очень любили Толю. И мы отомстим за неге. Гады проклятые, они дорого заплатят за его смерть!

— А что с Вуколовым и ?ихаилом Никитюком? Где они? — обратился Илюхин к Ване немного погодя.

— Им удалось бежать, видимо, они разыскивают нас.

Саша Вуколов и Михаил Никитюк несколько дней скитались по степи, ночевали в заброшенных землянках в русле реки Бурульча. Голод и холод привели их в село, находившееся по соседству с Тереклы-Шейх-Эли. 3l декабря, когда в доме Мискина собрались предатели и изменники на встречу Нового года и на улице не было ни души, Саша и Михаил огородами пришли в дом Потапкиной. Там они узнали место расположения группы Верного.

Сима заметила, что за ней и мужем следят. Вчера утром, когда они вышли за калитку (Алексей — чтобы идти на работу в мастерские, Сима — чтобы проводить мужа), мимо проходил Мискин. Поровнявшись с супругами, он как будто смутился, спрятал лицо в поднятый воротник и ускорил шаг.

«Чего ему здесь надо? Прошел и не поздоровался»,— подумали оба.

Жена Шаврина с начала немецкой оккупации совсем не заходила в дом к Кляцким, а вчера в полдень вдруг принесла с собой кусок немецкой материи и попросила Симу сшить ей платье, хотя в селе все знали, что Сима шила только на себя. Сима отказала ей.

А вот сегодня она увидела в окно, как Мискин остановился у их забора и, закручивая в обрывок газеты махорку, оглядел двор.

Кляцкие решили быть осторожными и несколько дней не встречаться, с разведчиками.

Обычно Алексей приходил с работы в 8 часов вечера. К этому времени в печи ждали его горячие вареники — его любимое блюдо. Но вот уже на часах одиннадцать, а муж все не приходит. Сима, прислушиваясь, сидела у окна и при малейшем шорохе, доносившемся с улицы, вскакивала и доставала из печи горшок с ужином. Несколько раз она набрасывала на плечи шаль а выбегала в сени, чтобы встретить Алексея. Он никогда не возвращался так поздно. С ним случилась беда. Выйти на улицу, отыскать его? Но где искать? Да и выйти нельзя.

С десяти часов ходят эсэсовцы с собаками и убивают каждого гражданского, оказавшегося на улице.

Сима остановила маятник часов, нарушавший тишину в избе, задула свечу и, сдвинув в сторону занавеску, прильнула к стеклу. Из-за прозрачного облака выглянула огромная луна и осветила улицу, двор, комнату. До слуха женщины донесся хруст снега, и к калитке подошли немецкие солдаты. Двое остались за забором, остальные направились к избе. Одна мысль быстро сменяла другую: «Сейчас будут ломать дверь. Что, если не открыть? Откроют силой, будет еще хуже». И Сима, набросив на плечи шаль, сняла с двери засов и вышла в сени, прежде чем успел раздаться оглушительный стук и брань.

— Откройте, требуем открыть дверь!

Сима подняла крючок и быстро вернулась в избу. В распахнутые двери ворвались вооруженные гитлеровцы. По избе пошел холод и пар. Очень высокий, в мешковатом военном пальто, уже немолодой офицер стал перед Симой и осветил ее лицо карманным фонарем. Внимательно вглядываясь в ее лицо, он членораздельно проговорил: