Семён Борзунов - С пером и автоматом

— Айн момент, — вдруг произнес он, почувствовав себя неловко. Тут же исчез в соседней комнате и возвратился с несколькими исписанными листками из тетради.

— Битте, прошу, — сказал он, протягивая эти листки офицерам.

На них крупным почерком было написано по-русски:

«Я, Вильгельм Кассель, пришел здесь из Бреслау.

Я жил в Сибирь. Плен был та империалистическая война.

Я умей делать карашо зозиски и колбаса…»

Деревянкин внимательно стал рассматривать грамматические упражнения колбасника и заметил, что на всех листках у него не получаются буквы «И» и «Я». Потому целые строчки заняты правописанием этих двух букв. Кассель сказал, что этими упражнениями он занимается по два часа ежедневно.

— Зачем это вам нужно? — спросил Деревянкин по-немецки.

— Их хочу карашо знайт русский, — ответил Кассель.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что Кассель несколько дней тому назад бежал из Бреславля, который русские, по его мнению, будут наверняка бомбить. А он боится бомбежек и хочет жить. «Гитлер капут», — то и дело лепетал он.

Вильгельм Кассель действительно был в годы империалистической войны в России в плену. И это обстоятельство теперь пытался повернуть в свою пользу. О своих соотечественниках он говорил «они».

— О, они так боялись… Они так бежали на запад. Ах, ах, — и силился вызвать на лице подобие улыбки.

У Касселя наготове лежали документы, подтверждавшие благонадежность этого «мирного немца».

И все-таки что-то настораживало корреспондентов по отношению к гостеприимному хозяину дома.

Они попытались узнать о нем у соседей, но те только пожимали плечами. Помог случай. Журналисты встретили русскую девушку, подруги которой работали у Касселя в Бреславле.

— Два сына Вильгельма Касселя — эсэсовцы, — рассказала журналистам Марина Зноба. — Они получили по заслугам — были убиты на русском фронте. Когда Кассель получил похоронные, он и его жена стали просто зверски относиться к своим рабыням — девушкам с Украины, заставляли работать из последних сил.

Сам Кассель, оказывается, первые годы войны служил в армии и был на Восточном фронте — в Смоленске и Могилеве. Числился там переводчиком. Нетрудно было представить, сколько честных людей загубил этот переводчик. Переводить же ему приходилось показания крестьян, которые помогали партизанам или сами были партизанами…

Вечером, когда Деревянкин и Ксенофонтов собрались покинуть это местечко, советский комендант сообщил им об аресте «вежливого» и «обходительного» господина Касселя, у которого в подвале были найдены несколько автоматов и гранат…

Деревянкин успел записать в блокнот и такой случай. В одном из селений наш боец встретился с двумя девушками, с которыми он, будучи партизанским связным в дни оккупации Житомира, разговаривал однажды на вокзале. Девушек угоняли в Германию, и тогда он им сказал:

— Наши войска вызволят вас из плена! Верьте, мы еще встретимся…

И вот сбылись слова бойца. Деревянкин подумал: «Каких только встреч не бывает на войне, а уж мы-то своего Якова разыщем».

Вот и Бреславль. Батальон, в который корреспонденты приехали, только что выбил гитлеровцев из большого квартала города. На месте боя еще курились подожженные дома, то тут, то там раздавались выстрелы. Штурмовые группы пытались перебежать в следующий квартал. Немцы открыли из окон первого и второго этажей дома сильный ружейно-пулеметный огонь. Только старшему сержанту Кунучакову, с которым журналисты только что познакомились, и его бойцам-саперам удалось через пробитую снарядом в стене дыру ворваться в один из подъездов. Деревянкин и Ксенофонтов невольно втянулись в бой.

Вместе с тремя смельчаками, на ходу стреляя из автоматов, они вбежали по лестнице на второй этаж. Остановились на площадке: дверь, ведущая в квартиру, была наглухо закрыта и забаррикадирована. Кунучаков заложил под дверь тол. Солдат поджег шнур. Взрыв разнес дверь в щепки. Саперы ворвались в первую комнату. Там лежали три трупа убитых взрывом немецких солдат.

Теперь Кунучаков решил пробиться в нижний этаж. Он расковырял паркетный пол, заложил в лунку несколько шашек тола и взорвал его. Немцы, находившиеся внизу, стали бить в образовавшееся отверстие из автоматов. Кунучаков метнул туда две гранаты и после того, как они разорвались, спрыгнул в пробоину.

Когда корреспонденты вслед за сержантом вошли во вторую комнату, Кунучаков уже ворвался в соседнюю, расчищая себе путь гранатами и автоматными очередями. Он убил там еще четырех гитлеровцев. Остальные, находившиеся в третьей комнате, в ужасе стали выпрыгивать через окна на улицу. Автоматчики добивали их автоматами на лету.

Так был завоеван еще один «плацдарм» в квартале Бреславля.

Получив возможность заняться своими журналистскими обязанностями, корреспонденты заинтересовались судьбой старшего сержанта. А когда бой затих, кое-что узнали о нем от его товарищей. Кое-что рассказал о себе сам Кунучаков.

Старший сержант родом из Хакассии. На фронт ушел добровольцем еще в начале войны. Однажды Кунучаков среди бела дня под носом у немцев сделал для пехоты и танков проход в минном поле и проволочных заграждениях. Возглавляя группу товарищей, он завязал бой с ротой гитлеровцев и обратил ее в бегство. В другом месте Кунучаков с друзьями, строя мост через Одер, под огнем забивал сваи, укладывал прогоны. Под вражескими пулями, ползком он подобрался к немецкой баррикаде, преградившей путь русским самоходкам, и взорвал ее…

Незаметно на город опустились сумерки. Стало темно. Деревянкин и Ксенофонтов решили ночевать здесь, среди людей, с которыми познакомились в бою. Под стеной разрушенного дома, где расположилось отделение Кунучакова, они устроились на ночлег. Заснуть Деревянкин, однако, не мог. Все думал о Чапичеве, о предстоящей встрече с ним. Какой он сейчас? Как воюет? В какой должности?

С наступлением нового дня ожесточенные схватки разгорелись с новой силой. Выстрелы пушек, минометов, разрывы бомб и снарядов — все это слилось в непрерывный ужасающий грохот боя. Горизонт затянуло непроглядной пеленой кирпичной пыли и черного дыма. То там, то здесь бушевали пожары. Казалось, что в городе свирепствует страшный смерч, не щадящий ни земли, ни домов, ни воды, ни неба, ни тем более людей. В этой обстановке, разумеется, корреспонденты не могли и думать о том, чтобы уехать в другой полк и заняться поисками Чапичева. Эту заботу пришлось отложить еще на один день или, по крайней мере, до того момента, пока не стихнет бой. Но, как назло, гитлеровцы вели себя с каждым часом все активнее и воинственнее. Было ясно: они нащупывают слабые места в нашей обороне и хотят пробиться сквозь плотное кольцо окружения.