Семён Борзунов - С пером и автоматом

От самоходчиков Деревянкин и Ксенофонтов отправились к гвардейцам — истребителям танков, тоже артиллеристам, которые неотступно сопровождают наступающую пехоту, действуют, как правило, в ее боевых порядках, нередко уничтожают огневые средства, танки и живую силу врага прямой наводкой.

Большую роль в боях за Одер сыграли эти истребители танков. Враг сопротивлялся здесь особенно упорно. Он пытался любой ценой приостановить продвижение наших войск. Гитлеровцы по нескольку раз в день переходили в контратаки. Посылали в бой пехоту и танки. Не считаясь с огромными потерями, стремились сбросить в Одер наших бойцов, вернуть левый берег и тем самым помочь своим окруженным войскам в Бреславле. Однако все эти попытки врага неизменно терпели неудачу. Атакующие немецкие танки, самоходки и бронетранспортеры всякий раз наталкивались на непреодолимый заслон, созданный советскими артиллеристами. Корреспонденты сами видели десятки подбитых танков, транспортеров, самоходок. Левобережье Одера застилали тысячи трупов немецких солдат и офицеров.

— Вот какой дорогой ценой платит враг за свои попытки приостановить наше наступление, — с гордостью заключил свою беседу командир гвардейцев. — Во взаимодействии с пехотинцами мощь нашего огня во много раз умножается.

Гвардейцы-истребители наперебой рассказывали о подвигах своих товарищей, о их мастерстве, смекалке, находчивости.

Настроение у солдат и офицеров было хорошее — все чувствовали, что четырехлетняя кровопролитная война подходила к концу.

На своем пути корреспонденты встретили раненых, которых везли в госпиталь. Пользуясь тем, что машина остановилась для заправки, Деревянкин завязал с ними беседу. Один из офицеров, рассказывая о своем последнем бое, назвал фамилию майора Чапичева.

— Как, как вы сказали? Чапичев? Где он сейчас? — теребил Деревянкин лейтенанта. — Имя не помните? Приметы?

— Главная примета — пишет песни, а мы их поем. Хорошие песни.

— Он! Точно он! — обрадовался Сергей. — Координаты? Где он? Как проехать?

Машина уже тронулась. Но лейтенант успел сказать Деревянкину, где находится часть, в которой воюет Чапичев.

— Гони скорей в Бреславль! — бросил Деревянкин шоферу, садясь в машину.

Вдали гремели выстрелы. Корреспонденты без задержек мчались по широкому шоссе. Приятно было видеть, что советские регулировщики держали на дорогах образцовый порядок. Всюду на поворотах были развешаны указатели дорог на русском языке, а распорядительные регулировщицы ловко командовали движением.

Осталась позади линия железной дороги, промелькнули строения небольшого городка — грязно-серые, мрачные, приземистые, типично старонемецкие.

Вот она, жирная приграничная «доодерская» полоса Силезии, где жили самые благонадежные бюргеры, самые преданные Гитлеру служаки. С них и налогов не брали. Им потворствовали во всем.

Дома, как правило, были сейчас пусты. Хозяева сбежали за Одер: советские танки наступали на пятки обезумевшим от страха гитлеровцам.

По обе стороны дороги то и дело попадались оборонительные рубежи.

Еще находясь на Висле, немцы заботились об укреплении Одера. Сюда были согнаны тысячи военнопленных из разных стран. Использовались на строительстве специальные инженерно-саперные и пограничные немецкие части.

Несколько месяцев возводились укрепления на западном берегу Одера и на дальних подходах к нему.

Огромные противотанковые рвы, порою достигавшие восемь и более метров ширины, тянулись на десятки километров. Они пересекали основные шоссейные и проселочные дороги, поля и даже заболоченные или поросшие лесом участки. Западные берега небольших рек были эскарпированы и укреплены бревнами. Всюду тянулись траншеи с развитой сетью ходов сообщения, проволочные заграждения, дзоты. Одни сооружены давно, другие недавно. Казалось, эти люди думали вечно воевать, вечно наступать или обороняться.

Особое внимание немцы уделяли обороне дорог. Буквально через каждые 10–15 метров встречались окопы с готовыми пулеметными площадками. Но никакие укрепления уже не могли сдержать русскую военную мощь.

Советские танкисты действовали так стремительно, что противник не успевал не только разрушать железнодорожные полотна, как он это делал на Украине, но и взрывать имеющие исключительное значение железнодорожные и шоссейные мосты. На станциях стояли груженые эшелоны. Многие из них были перехвачены на ходу.

«Мы едем вперед, а навстречу большими группами и в одиночку идут русские, украинцы, сербы, чехи, французы, освобожденные нашими войсками, — записывал себе в блокнот Сергей Деревянкин. — Несколько ребятишек впряглись в телегу, нагруженную скарбом. Это поляки возвращаются на родину из немецкой кабалы. Еще недавно на груди каждого из них висел ромб с буквой «П» — клеймо рабства. Они приветствуют Советскую Армию поднятыми шапками, взмахами платков, слезами радости».

За дни наступления на немецкой земле Советская Армия освободила десятки тысяч наших братьев и сестер, угнанных гитлеровцами на каторжные работы в глубь Германии. Но еще тысячи несчастных разлученных с Родиной томились в фашистской неволе. Скоро, совсем скоро и они будут освобождены.

Несколько часов подряд Деревянкин и Ксенофонтов гнали машину без единой остановки, минуя воронки и завалы, объезжая еще не разминированные минные поля. Под Бреславлем, в одном селении, только что освобожденном от гитлеровцев, сделали небольшой привал. Пока шофер красноармеец Ковтун осматривал машину, заправлял ее бензином и маслом, заливал в радиатор воду, корреспонденты наводили справки о положении в Бреславле, разговаривали с солдатами и офицерами, которые только вчера заняли этот населенный пункт.

Из окна одного из зданий то и дело выглядывал немец, озирался по сторонам и снова прятался. Решили узнать, что это за человек и почему он себя так странно ведет.

Когда журналисты поднялись на крыльцо дома, им охотно открыл дверь мужчина и тут же назвал себя:

— Вильгельм Кассель. Пожалуста, прошу вас, — произнес он довольно бойко по-русски, с «дружеской» мягкостью в голосе.

Деревянкин и Ксенофонтов заметили необычность поведения немца, но ничего не сказали и прошли вслед за ним в дом. Хозяин был чрезвычайно «вежлив» и предупредителен. Он не осмеливался сесть в присутствии русских офицеров и продолжал стоять навытяжку, как старый вышколенный солдат.

— Откуда вы знаете русский язык? — спросил Деревянкин. — Когда последний раз вы были в Бреславле?

— В Бреслау, — поправил немец. — А язык русских знаит плёхо, — отвечал Кассель уже сбивчиво, заикаясь и бледнея. — Война не гут. Гитлер капут.

На этом разговор оборвался, потому что у Касселя иссяк запас русских слов.