Вальтер Флегель - Ничейной земли не бывает

В средней палатке по-прежнему горел электрический свет, а из трубы печурки к небу рвались яркие искры. На сей раз перед палаткой стояло несколько машин. Оставив Литоша в бронетранспортере, полковник и ефрейтор сошли на землю и направились к палатке.

В нос им ударил аромат жареного мяса. Ефрейтор вдохнул аппетитный запах и почти со стоном выдохнул. На какое-то мгновение полковнику стало стыдно перед ним за тех людей, которые сидели сейчас за столиками, уплетая бифштексы и отбивные. Шанц даже подумал, не лучше ли было бы оставить ефрейтора Айснера возле бронетранспортера или отослать обратно, однако сообразил, что если автоматы находятся в палатке, то ему все равно придется звать ефрейтора, так что и отсылать его нет никакого смысла.

Шанц уже взялся за полог палатки, чтобы откинуть его и войти внутрь, как вдруг услышал чей-то голос, доносившийся оттуда, и невольно остановился, опустив руку.

— Я отдам вам автоматы, если вы лично вручите их владельцам. Пусть они увидят офицера, который ночью забрал их оружие с позиции, — проговорил кто-то хриплым голосом.

— Ничего иного вы мне не посоветуете? — спросил другой мужчина, и Шанц сразу же узнал этот спокойный голос — он принадлежал полковнику Кристиану.

— Вам я много чего могу посоветовать.

— Я весь превратился в слух, — сказал Кристиан и рассмеялся. — Говорите, я вас слушаю.

В этот момент раздался звон посуды, а затем снова послышался хриплый голос. Мужчина говорил медленно, как говорят уставшие люди.

— В подразделении в ночь перед наступлением пропадает оружие! Что может быть хуже? Если бы вы оказались на позиции моего подразделения, то стоять бы вам сейчас на середине стрельбища под охраной часового или я лично вручил бы вам в руки лопату и заставил отрывать окоп для гаубицы, чтобы вы запомнили, что такое настоящая работа и как надо завоевывать у солдат настоящий авторитет.

— Вы закончили?

— С вами — да. А товарищ капитан должен раз и навсегда запомнить, что принимать участие в подобных «операциях» — самая большая глупость. В любой обстановке нужно полагаться на ум не только своего начальника, но и на свой собственный.

Шанц мысленно согласился с каждым словом, сказанным человеком с хриплым голосом. Он сам вряд ли бы мог сказать лучше.

В разговор вмешался третий:

— Прекратим этот спор, товарищ майор!

Шанц узнал того, кто вступил в разговор: это был полковник Бредов, его строгий и несколько монотонный голос трудно было спутать с чьим-либо.

— Факт остается фактом: оружие на бруствере никто не охранял…

Однако майора с хриплым голосом было не так-то легко сбить с толку.

— Уж не хотите ли вы сказать, что одобряете весь этот вздор?

— С каких же это пор вы дисциплину и порядок в войсках считаете вздором? — резко спросил Бредов.

— Я имею в виду не дисциплину, а действия подполковника из штаба дивизии, который, забрав оружие из окопа, полагает, что таким образом сможет навести порядок и повысить бдительность в части.

Голоса смолкли, и слышался только звон убираемой посуды. Откинув брезентовый полог, полковник Шанц вошел в палатку, ефрейтор — следом за ним. В правом углу они увидели прислоненные к стулу автоматы. Полковник Шанц приказал ефрейтору проверить их и пересчитать.

Офицеры, находившиеся в палатке, словно по команде, перестали есть. За столиком у входа, рядом с молодым капитаном, которого Шанц не знал, сидел подполковник Кристиан. Он, как и его жена, носил очки с сильными линзами, за которыми его глаза казались хитрыми, и поэтому у подполковника был вид человека, постоянно к чему-то прислушивающегося и приглядывающегося. Увидев Шанца, он как будто растерялся, а его взгляд беспокойно заметался от Бредова к Шанцу и обратно. Полковник Бредов стоял с чашкой кофе в руке и наблюдал за ефрейтором, осматривавшим автоматы.

— Это наши автоматы, товарищ полковник! — доложил ефрейтор Айснер, обращаясь к Шанцу, взял один автомат, повесил его к себе на плечо и потянулся за другим.

Полковник Бредов так резко опустил свою чашку на стол, что кофе выплеснулся на блюдце.

— Поставьте оружие на место! — приказал он ефрейтору.

Айснер выпрямился и замер по стойке «смирно»:

— Извините, товарищ полковник, но я выполняю приказ полковника Шанца.

От Шанца не ускользнуло, с какой силой Бредов сжал при этих словах зубы. Лицо его покраснело, а короткая толстая шея налилась кровью. Но он не успел ничего сказать — Шанц опередил его:

— Товарищ полковник! — Он сделал несколько шагов навстречу Бредову и как можно тише и спокойнее продолжал: — Мне вряд ли нужно напоминать вам о моей должности, она вам известна, не так ли?

При этих словах полковник Бредов покраснел еще больше. Шанц чувствовал, с каким трудом он сдерживается, и ему вдруг захотелось положить руку на плечо Бредова и сказать: «Знаешь, Генрих, поступить иначе я не могу. Если бы полчаса назад ты приказал подполковнику Кристиану отнести автоматы на место, мы сейчас не стояли бы друг против друга, как рассерженные гусаки… И речь, как ты понимаешь, идет не только вот об этих автоматах…» Но он не мог этого сказать и потому смотрел на Бредова как человек, который прекрасно знает, чего именно добивается. Не мог же Бредов не понимать этого!

Выждав несколько секунд, полковник Шанц приказал ефрейтору Айснеру унести автоматы в бронетранспортер.

И тут вскочил со своего места капитан, сидевший с подполковником Кристианом за одним столом. Капитан оказался таким высоким, что, когда встал, ему пришлось чуть-чуть пригнуться, чтобы не задеть головой крышу палатки. Подойдя к ефрейтору, он взял два автомата и первым вышел из палатки.

— Браво, капитан! — услышал Шанц хрипловатый голос за своей спиной и обернулся, чтобы увидеть его обладателя.

В тот же миг полковник узнал его. Широкоскулое лицо с энергичным подбородком… Это он тогда, на вечере, подошел к Фридерике и пригласил ее на танец. Да, это был майор Виттенбек. На его лице лежала печать усталости, а под глазами обозначились густые тени. От Виттенбека пахло пушечной смазкой, жженым порохом и металлом. Это была смесь тех самых запахов, которые Шанц ощущал, когда слышал одно только слово «артиллерия».

Майор, которого он разыскивал несколько дней, стоял перед ним. И Шанц пожалел, что Фридерика отобрала у него половинку фотографии. Ему вдруг захотелось сесть с майором за один столик, заказать чашечку кофе и поговорить о дочери. Но сейчас у них не было времени для такого разговора.

Подполковник Кристиан вдруг заговорил. Он говорил четко, размеренно, как делал это уже в течение пяти лет, выступая на собраниях перед руководителями семинарских групп, пришедших из полков и батальонов. Он употреблял хорошо знакомые слова и выражения, произносил длинные заумные фразы, слова в которых были тесно пригнаны друг к другу, как солдаты в строю: