Эллио Витторини - Люди и нелюди

— На чьем месте? Немцев? Фашистов?

— Тех сорока, которых завтра утром расстреляют. Трое переглянулись, потом посмотрели на него.

— Мы не имеем права задавать себе такие вопросы.

— Но если бы я оказался в их числе? В числе тех сорока, которых завтра утром расстреляют? Что бы я думал и чувствовал, если бы мне вместе с другими тридцатью девятью пришлось идти на расстрел за тех четырех сволочей, которых убрали патриоты?

Седоусый встал.

— Ты хочешь сказать, что не стоит жертвовать десятью нашими людьми за каждый удар, что мы наносим врагу?

Из уголка, где он сидел поодаль от остальных, к столу приблизился старый знакомый Эн-2.

— А ты забыл то время, — сказал он, обращаясь к Эн-2, — когда нам нечем было наносить удары? Каждый из нас отдал бы жизнь ради того, чтобы уничтожить хоть тысячную долю фашиста. Нам казалось, что тысяча наших прольет кровь не зря, если в ней можно будет утопить хоть одну фашистскую собаку. Мы хотели бороться. Теперь борьба идет.

— И обходится она нам, — сказал Кошачий Глаз, — десять за одного. А не тысяча за одного.

— С одной стороны — десять человек, — сказал Эн-2, — с другой — одна сволочь. Мы должны делать больше.

— Так ты это хотел сказать? — спросил Седоусый. — Делать больше?

— Наносить больше ударов, — ответил Эн-2. — Удар за ударом, пока мы не оглушим их. Не давать им времени проводить репрессии. Как можно допустить, чтобы завтра расстреляли сорок человек?

— Никто этого не хочет допустить, — сказал Бритоголовый.

— Почему бы нам не помешать трибуналу собраться сегодня ночью? — продолжал Эн-2.

Снова те трое переглянулись.

— Мы для того здесь и сидим, чтобы обдумать, как нам помешать им, — сказал Седоусый.

— Мы полагали, что надо снова устранить председателя, — сказал Бритоголовый. — Что ты думаешь по этому поводу?

— Идет, — сказал Эн-2. — Идет.

— Мы знаем, где он живет, — сказал Кошачий Глаз, — и знаем, что трибунал собирается в полночь.

— А комендантский час начинается раньше?

— Нет. По-прежнему с девяти.

— Во всяком случае, придется действовать после комендантского часа.

— Надо дать этому типу выйти из дому. Как только он сядет в машину…

Эн-2 обернулся к своему старому знакомому, который вновь уселся поодаль и замолчал, потом спросил Седоусого:

— А кто этим займется?

Из всех троих только у бритоголового была своя группа, как у Эн-2; поэтому его называли О-1, что значит Олона-1.

— Здесь нужно, чтобы в группе был молодец к молодцу, — ответил Седоусый.

— Я не знаю, — сказал Эн-2.

— Группа Навильо-1 не такая, — продолжал Седоусый, — Группа Навильо-3 на задании за городом: Ламбро убит, Олона-2 тоже убит. Остаешься ты и Олона-1.

— Да, ты и я, всего двое, Навильо-2, — сказал Бритоголовый.

— У меня пятнадцать человек, — сказал Эн-2, — из тех трех, что были вчера, я не могу трогать двоих. А для операции, которую вы намечаете, мне требуется не меньше двадцати.

— Двадцать человек?! — воскликнул Кошачий Глаз. — Двадцать человек для операции вроде вчерашней!

— Со вчерашней ничего общего, — возразил Эн-2. — Теперь за каждым углом будут полицейские и республиканские гвардейцы. Не меньше двух или трех сотен, держу пари! И еще грузовик впереди и грузовик в арьергарде. По-вашему, мне не нужно иметь в распоряжении хотя бы двадцать человек? Да я потеряю тридцать процентов еще до того, как мы доберемся до автомобиля, — иначе и считать нельзя.

— У меня такое впечатление, — сказал Бритоголовый, — что наш Навильо прав.

— Прав? — воскликнул Кошачий Глаз. — Нужны двадцать человек?

— Они предвидят, — сказал Эн-2, — что мы собираемся нанести удар. И предвидят именно такой удар, как вчера утром. Чего же удивительного, что они захотят устроить нам ловушку?

Седоусый сказал:

— Вот потому-то я и предлагал напасть на квартиру нового председателя. И как можно скорее. Еще до комендантского часа.

Он обернулся к Кошачьему Глазу. Тот откинулся на спинку стула — худой, со впалой грудью и пустыми глазами.

— Разве мы не отвергли твой проект? Он уже отвергнут.

— Этого нам уже не успеть, — сказал Бритоголовый. — Мы слишком поздно раздобыли сведения.

— А где собирается трибунал? — спросил Эн-2.

— В помещении комитета района Корридони.

— Это точно? Проверено?

— Проверено.

— Тогда я предлагаю произвести нападение прямо на трибунал и уничтожить их всех сразу.

И те трое и старый знакомый Эн-2 смотрели на него не отрываясь с той самой минуты, когда он спросил, где собирается трибунал. Теперь они в третий раз переглянулись. Вопрос задал Кошачий Глаз:

— А риска не больше?

— Ровно столько же, — ответил Эн-2. — Зато легче. Они этого не ожидают. Мы застанем их врасплох и всех перебьем, а сами понесем, может быть, меньше потерь.

— Верно, — сказал старый знакомый.

— Как ты рассчитываешь это сделать? — спросил Седоусый.

— Мы поедем на двух машинах. Трибунал заседает в зале на втором этаже. По два человека на каждую машину — этого хватит, чтобы блокировать улицу и подъезд дома. Еще двое остаются на лестнице. Остальные идут наверх.

— Сколько всего нужно людей?

— Самое большее — двенадцать. До нападения у нас не может быть потерь. Если будут потери, то только при отступлении.

— Верно, — снова подтвердил старый знакомый.

Бритоголовый изъявил желание участвовать в операции с одним из лучших своих людей, но старый знакомый сказал, что хочет оставить эти места за собой — для одного товарища и для себя.

— Как? — спросил Седоусый. — Ты сам?

— Ты сам, Гракко? — спросил Кошачий Глаз. Человек по имени Гракко прервал их вопросы.

Он сказал:

— Мы с этим парнем старые друзья. Хотим поговорить, вспомнить ссылку. Верно, Эн-2?

Они обсудили технические детали нападения, назначили час и место, куда должны подъехать машины, простились и стали расходиться поодиночке.

— Увидишь, какого товарища я с собой приведу, — сказал Гракко. — Его зовут Эль-Пасо.

— Эль-Пасо? Почему Эль-Пасо?

— Он испанец. Воевал в моей бригаде.

— А за что его так прозвали?

— Эль-Пасо только похоже на наше «паццо», [1] Pazzо (итал.). — сумасшедший. а на самом деле это значит «перевал в горах».

Между девятью — временем комендантского часа — и двенадцатью люди, которым предстояло принять участие в нападении на трибунал, сидели в четырех разных местах, ожидая условленного срока, чтобы потом соединиться и наступать.

Всего их было двенадцать: трое с автомобилями и оружием находились в гараже на улице, примыкающей к Римским воротам, возле кольца бастионов, четверо — в доме у той части бастионов, что идет от Римских ворот к Виджентинским, еще трое — в доме на проспекте, который тянется от Римских ворот до заводов и железной дороги на окраине, а двое — в отеле «Реджина» на виа Сайта Маргерита, где с сентября месяца занимали номера многие офицеры СС и гестапо.