Канта Ибрагимов - Прошедшие войны

— Нет, отец, — теперь заартачился сын, — у меня там работа, высокая зарплата. Скоро получу квартиру, тогда посмотрим.

— Нечего там делать, — перешел на крик Цанка. — Дома заработанный рубль дороже, чем десять заработанные вне Родины.

— Да что это такое? — стал возмущаться старый Арачаев. — Что за дела? Раньше нас под дулом винтовки возили в Сибирь, а теперь эти молокососы сами туда рвутся.

— Времена, отец, не те, — смеялся Герзани.

Как ни старались старые родители, ничего у них не получилось — сын хотел продолжать работать на севере. Тогда Цанка выдвинул жесткое условие:

— Передай сыну, — говорил он жене, — что отпущу, если он сейчас женится.

— Сам хочет, — улыбалась Густан.

— Есть невеста? — поинтересовался Цанка.

— Да, встречается с Зукаевой Балукой.

— Это внучка брата Курто?

— Да.

— О-о, молодец сын! Вот это выбор. Я сам ее для него присматривал, — довольно сощурился старик.

— Ты-то старый, что по девкам глазеешь? — злилась Густан.

— Но-но-но, я так, на всякий случай, — поправлял седые усы Цанка. — Сын свою жену увезет на север, а я женюсь, тебе помощница будет… Только о тебе думаю.

— Ой, бесстыжий, уже еле ходит, а болтает о том же.

— Сама ты болтаешь… Вот посмотришь, на свадьбе сына больше меня никто танцевать не будет… А молодые жеро так и будут вокруг меня кружиться… Ох, берегись, старая!

В тот же вечер Цанка пошел свататься. Герзани уехал на север с молодой женой из Дуц-Хоте.

К следующему отпуску, через год, старый Арачаев писал сыну:

"Будешь ехать в отпуск, заедь в Свердловск, привези домой Артура. Я договорился".

Артур провел в Дуц-Хоте полтора месяца. Все время он носился по округе с Элабердом. Весь день от зари до зари два двоюродных брата пропадали в горах, купались в роднике, помогали Цанке в заготовке дров и сена на зиму. В конце отпуска Герзани вместе с племянниками поехал в Грозный и купил обоим одежду на круглый год.

В конце августа Герзани, Артур и Балука улетели. Через пару месяцев в Дуц-Хоте пришла телеграмма, что в Уренгое родился еще один Арачаев. Дети просили Цанка дать внуку имя. Дед назвал внука — Арзо.

Дочери Арачаевах повыходили замуж. Остались старики с одним Элабердом. Старый Цанка души не чаял во внуке, любил его незабвенно. А мальчик рос на радость старикам покладистым, резвым, здоровым. В 1986 году в последний раз приехал в Дуц-Хоте Артур. Снова он носился с Элабердом по горам. Цанка умолял его остаться, но внук уехал в Свердловск к маме. После окончания школы он не смог поступить в институт и пошел в армию. В конце службы поступил учиться в военное училище бронетанковых войск. После окончания учебы получил звание лейтенанта и уехал служить на Дальний Восток. Там же он женился. В одном из редких писем дедушке сообщал, что ему очень тяжело, что живет с женой в казарме и зарплаты им не хватает. Последнее письмо от Артура Арачаев-старший получил в середине 1993 года. В нем внук сообщал, что у него родилась дочь и что он очень благодарен дяде Герзани за большую материальную помощь. И еще он писал, что его переводят служить в другое место, обещал сообщить новый адрес. Больше от него писем не было.

В 1991 году Густан тяжело заболела и слегла. После этого Герзани бросил работу начальника управления в Уренгое и перебрался в Грозный. В декабре этого же года Густан умерла. Герзани устроился работать начальником цеха на Грозненском газоперерабатывающем заводе. Более года он там трудился, а потом сказал отцу, что ни разу не получил зарплату и не может прокормить семью, и у него остался один выход — вновь уехать на север. К тому времени у Герзани росли два сына и дочь.

Перед отъездом Цанка вызвал сына и сказал:

— Герзани, у меня у тебе несколько наказов. Первое, ежегодно приезжай в Дуц-Хоте хотя бы на два месяца с детьми. Второе, после моей смерти обещай мне, что не забросишь родовой дом и нашу землю. И третье, найди Артура и всю жизнь помогай ему и Элаберду… Помни — теперь на тебе держится фамилия Арачаевых… Не забывай это.

— Не забуду, отец. Не волнуйся.

В 1993 году Герзани с семьей уехал в Уренгой. В том же году Элаберд окончил школу и поступил в Чеченский госуниверситет.

После смерти Густан одиноко стало Цанке. Единственной близкой душой был юный Элаберд. Старый Арачаев буквально боготворил внука, был он у него излюбленным. Порой Цанка даже сам себе боялся признаться, что сына Герзани и его детей любит гораздо меньше, чем Элаберда. На старости лет привязался старик к юноше, нравился внук ему и внешне и характером.

— Чисто арачаевская плоть, — говорил он сам себе, любуясь со стороны внуком.

С годами Цанка отошел от многих дел. Работать в поле, в лесу не мог, знал, что не тот возраст. Единственно чем он занимался — это кладбище. В длинные дни он ходил туда дважды: утром и вечером, а зимой один раз. Ходил каждый день, в любую погоду, и без этого жить не мог. Когда бывало жарко, он часами просиживал возле родника, любил смотреть, как стремительно несется чистая вода вниз, к равнинам. При этом всегда вспоминал свою давно прошедшую молодость; грустил, плакал, а иногда, наоборот, смеялся.

Общественной жизнью и политикой в последние годы он не интересовался. Многое было для него непонятным, странным и порой даже страшным. Однако Цанка всегда был в курсе всех событий, благодаря соседу, Дашаеву Язману, тоже старику, правда лет на двадцать моложе Арачаева.

После окончания траура по кончине Густан сосед объявил Цанке:

— Великое дело свершилось — Верховный Совет нашей республики провозгласил декларацию "О государственном суверенитете".

— Декларация — это болтовня, — отвечал Цанка, — а Советы никогда добра не приносили, от декретов "О земле" и "Мире" до твоего суверенитета.

Через несколько месяцев Язман сообщал Арачаеву:

— Ты был прав, Верховный Совет — это одни партократы, их разогнали и пришла новая власть, у нас свобода, независимость, мы свершили революцию.

— Свобода — это очень хорошо, — сказал Цанка, — но вот революция — это всегда горе. А в целом независимость нам нужна… Я мечтал об этом… Спасибо за новость.

Еще через пару месяцев Дашаев восторгался:

— Все русские войска из республики ушли. А их оружие захватил народ… Я с сыновьями тоже добыл несколько автоматов и пистолеты.

— А зачем тебе пистолеты и автоматы? — Как зачем? Ты посмотри, сколько кругом жулья и бандитов ходит.

— А милиция где?

— Какая милиция?! Кругом воровство, грабежи и беспредел. Так что надо себя защищать самому.

— Да, — помотал головой Цанка. — Значит, свободу приобрели, а покой и порядок потеряли… Все закономерно, что-то находим — столько же и теряем. Только понять тяжело, что лучше: потерянное или найденное.