Дмитрий Линчевский - Гранатовый срез

— Потому что ты мальчик, а я взрослая тетя.

Андрей хотел возмутиться и наговорить в ответ кучу гадостей, но в коридоре послышались глухие тяжелые шаги, и через секунду в комнату ввалился перепачканный известкой и голубиным пометом Фокин.

— Здорово, приятель, — сказал он уставшим голосом. — Ну как ты здесь, оклемался?

— Да, нормально уже, — кисло ответил Полынцев.

— Облазили все кругом, — выдохнул сыщик, — в других подъездах чердаки закрыты, изнутри не подлезешь. Видно, пришлось жулику через тебя выходить, поэтому и долбанул поленом. В квартире, кстати, ничего не пропало?

— Нет, — покачала головой Берцова. — Это получается, что он убегал через наш подъезд? И я могла с ним встретиться, когда фонарик приносила?

— Запросто, — кивнул Фокин, по-хозяйски усаживаясь на мягкий стул. — Теперь давайте подумаем, кто за вами охотится?.. Могу предположить две… или даже три версии, — он выразительно поднял руку и начал медленно загибать пальцы. — Первая и самая реальная — это чеченский след: хачик решил вас убить в отместку за свою жену, которая, к примеру, погибла в Чечне от рук Берцова. С ним, допустим, он уже посчитался, но этого ему показалось мало. Отсюда вывод — у Хасана есть сообщники, или же сам он вернулся для продолжения мести, что маловероятно. Теперь вторая версия — кто-то решил вам отомстить из числа отвергнутых любовников… пардон муа, поклонников, — исправился Олег, поймав на себе обжигающий взгляд хозяйки. — Отсюда вывод — этот вариант самый легкий и безопасный, потому что убивать они не станут, смелости не хватит, и найти мерзавца будет несложно. Я думаю, круг лиц здесь ограничен. И, наконец, третий вариант — это обыкновенный маньяк, который…

— Ну, во-первых — любовников у меня нет, — прервала монолог сыщика Светлана. — Кроме того: Слава женщин не убивал, я бы знала. И потом, мне кажется, что вы напрасно зациклились на теме войны. У боевиков своя психология: когда с ними воюешь честно, то претензий быть не может — все стреляют, у каждого есть шанс погибнуть. Другой разговор, если бы там какие-то шкурные дела были. Тогда, да: за мародерство, предательство или расправу над безоружными, конечно, могли бы и посчитаться. Но за Славкой таких грехов не водилось.

— А помните, вы рассказывали про Батюшкина? — спросил Полынцев, приподняв голову с подушки. — Ну, о том, что он к вам на поминках приставал?

— Батюшкин? — на миг задумалась Светлана. — Вряд ли он на такое решится.

— А я как раз наоборот считаю, — возразил Фокин, — смотрите: и связь с чеченцем, и тайный договор, и угрозы в ваш адрес — все сходится.

— Убивать-то меня зачем?

— Так он и не хотел убивать, — невозмутимо парировал сыщик, — решил жути нагнать, и только. Мог он затаить злобу на вас после поминок? Мог. Подумал, напугаю, мол, привередливую бабенку в ее же квартире, может, и посговорчивее станет.

— Тогда почему же не дождался? — спросила Светлана.

— Увидел в окно, что вы с Андрюхой возвращаетесь. Сначала решил на 9-м отсидеться, а когда ваш крик услышал, понял, что подъезд будут проверять. Вот и пришлось бежать на чердак. Мне кажется, все в цвет.

— Я считаю, его надо брать! — закончил доклад Фокин, решительно взглянув на Журавлева.

Игорь Витольдович, стоял у подоконника с графином в руках и щедро поливал любимый кактус.

— А что мы ему предъявим? У тебя есть конкретные доказательства?

— Расколем! — заверил сыщик. — Я ему за Андрюхину голову, — он по-отечески взъерошил чубчик Полынцева, — шифоньер на башку поставлю.

Журавлев наполнил цветочный горшок до краев и, ласково погладив колючки захлебнувшегося растения, вернулся за стол.

— Как раз в этом я нисколько не сомневаюсь. А вот в другом… Итак, давайте посмотрим, что у нас есть. Договор ты еще не отработал, отсюда вывод — говорить пока не о чем. Дальше: Полынцев и Берцова, нападавшего не запомнили. Отсюда вывод — говорить не о чем. Батюшкина в обществе чеченца не видели, а даже если б видели, то…

— Говорить пока не о чем, — угрюмо продолжил Олег.

— Верно. Поэтому брать его абсолютно не за что. Дорабатывать надо, улики собирать. Что там, кстати, с охраной?

— Берцова отпуск взяла, переехала к подруге на время, — подсказал Андрей.

— Уже легче. Но хотелось бы вам заметить, господа сыщики, что за окном ноябрь, а мы так и остались в октябре. Где движение, где перспектива?

— Ну, вот же, — указал на папку Фокин.

— Нет, — вздохнул Журавлев. — Для начала нужно все расставить по своим местам. Значит так. Версия первая — убийство с целью ограбления. Она, как известно, не подтвердилась. Вторая — месть чеченского боевика — сейчас находится в работе. Третья — директор 'Кроны' с тайным договором. Кстати, не вернулся еще из отпуска бизнесмен, с которым Батюшкин сделку проводил?

— Жуков Сергей Алексеевич, — блеснул памятью Фокин. — Должен был на днях прилететь. Я не успел его проверить, закрутился.

— Так раскручивайся живее, — недовольно буркнул Игорь Витольдович. — Едем дальше. Теперь на сцене появляется четвертое направление, связанное с женой Берцова. Кому понадобилось лезть в ее квартиру? С какой целью? Если это амурный вариант, то нужно быстрее выяснять данные хахаля и закрывать тему. А если чеченский… то же самое.

— В смысле, тоже хахаля искать? — уточнил Фокин, делая пометки в ежедневнике.

— В смысле, быстрее, — Журавлев настороженно окинул взглядом подчиненного, — Последнее время, Олег Степанович, твои вдумчивые и, не побоюсь этого слова, глубокомысленные вопросы меня начинают серьезно беспокоить. Что-то в них туповато-услужливое появилось, раньше я такого, вроде бы, не замечал.

— Это все от перегрузки, Игорь Витольдович, — ничуть не смутившись ответил Олег, — Вот вы скажите, надолго Тимохин в командировку уехал?

— Как управится, вернется. А что уже соскучился?

— Нет, просто люди тают на глазах, а дела наоборот, пухнут. Мне ж теперь все его 'хвосты' подчищать надо. Разрываюсь буквально.

Утренний Грозный был наполнен туманом, будто закопченная чаша молоком. Липкая мга клубилась и хлюпала, заливая глаза, уши, рот и случись ее проглотить, оставляла на языке горьковатый привкус дыма, от которого к горлу подступала легкая тошнота.

До обеда рынок маялся в полудреме. Торговцы сонно раскладывали товар, вяло переговаривались друг с другом, ежились от холода, зевали. Калашников специально приходил в шашлычную пораньше, когда здесь еще никого не было — меньше посторонних глаз, меньше ненужных вопросов.

— Салям, Резван, — кивнул он будущему коллеге, заходя в кафе (четыре столика под навесом и маленькая кухня с буржуйкой, как ни крути — уже кафе).

— Здравствуйте, — вежливо ответил чеченец, нанизывая сочные куски баранины на длинные, как сабли, шампуры. — Проходите, дед отлучился ненадолго, сейчас вернется.