Дмитрий Линчевский - Гранатовый срез

— А ты бы не пошел, если б тебя басаевские эмиссары вызвали? — пробурчал Антонов. — У этих чертей не забалуешь — вдруг, правда, дом на воздух поднимут?

— Я тоже думаю, что придут, — без особой радости сказал Колдун, — только боюсь, нам от этого легче не станет. Мы только что самую верную информацию получили, такую из сотен допросов не выудишь. Теперь и без разговора с чеченцем ясно, что к убийству он не причастен… так-то вот. Ладно, давайте готовиться к встрече: Мухин, вперед на мачту, а мы тут по секретам располземся…

День выдался погожим — безоблачным, морозным, с первым нарядным снежком. Настроение было превосходное. События предстояли радостные.

Полынцев трусил по заснеженной тропинке, словно молодой лосенок, буруня и вздымая пушистые узорчатые хлопья. До СОБРа оставалось не больше 100 метров, и ноги едва сдерживались, чтобы не пуститься в галоп. Вот оно первое раскрытое дело, и не какое-нибудь, а убийство, и не простое, а военное. Час назад на связь вышел капитан Гусев и сообщил, что ровно в 17–00 из Чечни будет звонить Калашников, который приведет к аппарату самого Хасана Тасуева. Поймали, поймали душегуба! От этой мысли у Андрея распирало дыхание. Осталось задать мерзавцу пару-тройку несложных вопросов и все — кандалы, Сибирь…

— Чего ж тебе надобно, старче? — неожиданно прервал мысли Полынцева знакомый голос дежурного СОБРа. До ворот базы оставалось еще метров 10, а бдительный офицер уже заметил гостя.

— Сим-сим, откройся, — по-свойски крикнул Андрей, — а то ведь снова 'кустики' притащу.

Дверь незамедлительно щелкнула.

Во дворе стоял пятнистый спецназовский 'Лендровер', в котором сидел одетый в красивую бело-синюю форму подполковник Земин.

— О, привет, дружище! — открыл он дверцу машины. — Молодец, быстро добрался. Поднимайся сразу в мой кабинет. Там Гусев на телефоне дежурит. А я поехал к высшему начальству, зачем-то видеть возжелало. Спешу, брат, извини.

— Удачи вам, — махнул рукой Полынцев и направился, куда послали…

— Молодца! Быстро добежал, — поприветствовал его Гусев, развалившись за командирским столом, — проходи, устраивайся, наливай чаек. Ты с шефом успел пообщаться?

— Нет, только поздоровался.

— Значит, ничего еще не знаешь.

— Нет, а что?

— Я тебе не стал по телефону всего объяснять, но тут такое дело… — собровец выдержал небольшую паузу. — В общем, не клеится к нашему убийству этот чеченец, вот какая бодяга получается. Калашников говорит, что в хороших отношениях они были со Славкой, все друг о друге знали.

Знакомое чувство разочарования, как и в случае с грабителем, вынуло из души Полынцева радостный настрой и вдохнуло на его место грусть, тоску, подколодную змею, кручину. Вот тебе и первое раскрытое дело.

— Ну что за гадство такое получается! — вскрикнул он, хлопнув себя по швам. — Одного поймали — не тот. Другого достали — опять не тот! Зря меня в оперативную группу взяли, невезучий я какой-то. Неудачник.

— Да брось ты, е-мое! — ободряющим тоном сказал Гусев, — нашел тоже из-за чего расстраиваться, если так будешь на каждую мелочь реагировать, до пенсии не дотянешь. Подумаешь, не тот. Ну и хрен с ним, дальше искать надо. Некоторые вон годами за одним жуликом гоняются, а ты хочешь, чтоб все сразу. Так, только в книжках бывает. Лучше вопросы на бумажке набросай, чтобы не мычать по телефону. Мог ведь и ошибиться Колдун.

— Да, правильно, — встряхнулся Полынцев, — надо подготовиться, вдруг и правда ваш офицер ошибся, он ведь не знает всех тонкостей дела.

— Вот и я говорю. Давай, студент, рисуй шпаргалку, — Гусев взял с командирского стола чистый лист бумаги и протянул Андрею. В тот же момент раздался длинный междугородний звонок. — Але, на связи, — расплывшись в улыбке ответил спецназовец, — Привет, Колдун, привет братишка. Командир тебе сказал, что мы на следующей неделе выезжаем? Нет? Ну тогда я говорю… Не волнуйся, не заблудимся… Ты лучше хозяйство к передаче готовь, принимать буду с пристрастием… Ладно, как-нибудь договоримся. Ну что, твой клиент на месте?.. Мой тоже… Хорошо, зови, потом договорим… — Гусев протянул трубку Подынцеву, — держи, Чечня на связи.

Андрей ощутил некоторое волнение. На том конце провода была другая жизнь, другой мир: назнакомый, опасный, враждебный, жестокий. От него веяло порохом и смертью. Люди, находившееся в нем, казались ему настоящими героями, а он, участковый, по сравнению с ними — нежным ребенком из детского сада 'Солнышко'. Права была Светлана Берцова, когда называла его мальчиком, не возраст она имела в виду.

— Але, здравствуйте, — приглушенно выдавил Андрей, со стыдом замечая, что руки его начинают нервно подрагивать.

— Говори, — хрипло ответил чеченец.

От этого голоса, дерзкого и напористого, Полынцеву стало не по себе.

— Я… я хотел вас спросить… — начал мямлить он, запинаясь.

— Хотел, так спрашивай, — недовольно сказал Тасуев.

'Да что ж я, как щенок скулю, — одернул себя Андрей. — А если бы довелось с ним в живую встретиться, а если бы в других условиях? Позорище, телефона испугался, люди же смотрят, ну-ка быстро соберись, тюфяк!

— Где вы были 25 октября между 19 и 22 часами? — сказал он официальным тоном и почувствовал себя немного уверенней.

— В милиции. В Центральном райотделе. Задержали для установления личности. Просидел весь вечер. Что еще?

— Хорошо, мы это проверим. А когда из города уехали?

— На следующий день после убийства Славы.

— А почему? И откуда узнали про убийство? — оживился Полынцев

— Директору 'Кроны' звонил, он рассказал. А уехал, чтоб в милицию опять не забрали. Для вас все чеченцы — бандиты, пока разберетесь, месяц пройдет, а мне работать надо, семью кормить.

— А зачем Батюшкина предупреждали, чтоб язык за зубами держал?

— Я же объяснил: к чему лишние подозрения вызывать?

— Что за сделку с Берцовым проводили?

— Какую?

— А что их много было?

— Конечно. Мы давно со Славой работали. Еще в Чечне познакомились, когда он в командировки приезжал. Общие друзья у нас. Приветы через меня передавали. В этот раз лекарства со мной отправил. Старику одному в Урус — Мартан.

— А почему в Грозном от собровцев убежали?

— Э-э — что у вас, что у нас — все одно. Отвезут в Чернокозово и будут год разбираться, а детей кто накормит?

— Какие у вас отношения с директором 'Кроны'?

— Никаких, — отрезал Тасуев.

— Вы же с ним работали, — усомнился Андрей.

— Нет — это мы со Славой работали. Если б не он, директор никогда бы не стал с нами связываться. Не любит он чеченцев. Да вы все нас не любите.

— Можно подумать вы нас любите, — осмелел Полынцев.

Услышав эти слова, Гусев одобрительно повел бровью и показал большой палец.