Юрий Виноградов - Операция «Б»

После выполнения боевого задания (бомбоудар по г. Берлину) при посадке в районе аэродрома Кагул (о. Эзель) самолет врезался в землю и сгорел. Экипаж погиб, за исключением воздушного стрелка, который случайно был выброшен из самолета.

16.08.41 ДБ-3 № 391102. Кравченко, лейтенант — летчик. Сергеев, ст. лейтенант — штурман. Титов, старшина- стрелок-радист. Рачковский, краснофлотец — стрелок-радист,

После выполнения боевого задания (бомбоудар по г. Берлину) при посадке в районе аэродрома Кагул (о. Эзель) самолет врезался в землю и сгорел. Экипаж погиб».

Вечером на местном кладбище вырыли братскую могилу. Резко всколыхнул напряженную тишину прощальный салют.

Из сообщений центральных газет:

«В ночь с 15 на 16 августа имел место новый налет советских самолетов на район Берлина и отчасти на Штеттин. На военные и промышленные объекты Берлина и Штеттина сброшено много зажигательных и фугасных бомб большой силы. В Берлине и Штеттине наблюдалось большое количество пожаров и взрывов.

Все наши самолеты вернулись на свои базы».

Преображенский еще не успел заснуть и ворочался на скрипучей железной койке, когда в дверь настойчиво постучали.

— Кто?

— Дежурный, товарищ полковник.

— Что случилось?

— Вас срочно хочет видеть девушка…

— Какая девушка? — не понял Преображенский.

— Да наша, старшая официантка Элла.

— Чего ей надо?

— Не знаю. Но говорит, что очень важно.

— Ладно, сейчас выйду.

Преображенский встал, быстро оделся и вышел в коридор. Элла, в накинутом на плечи жакете, сидела возле стола дежурного. Увидев полковника, она вскочила и побежала ему навстречу. На ее лице Преображенский заметил неподдельный испуг, глаза расширились, округлились.

— Бандиты, бандиты, бандиты! — воскликнула девушка.

— Какие бандиты? — удивился Преображенский. — Откуда им здесь быть?!

— Бандиты, отец сказал. Кайтселиты…

При упоминании о кайтселитах Преображенский сразу понял, о чем пойдет речь. Генерал Жаворонков предупреждал его, что на островах орудуют группки местных националистов, терроризирующих население.

— Сегодня ночью каитселиты хотят прийти на аэродром, — сказала Элла. — Отец послал меня предупредить вас. И еще он сказал, что с ними какой-то человек, не эстонец. Они хотят узнать, где стоят ваши самолеты…

Преображенский, да и многие летчики авиагруппы, хорошо знали отца Эллы Юхана Саара, старого моряка, служившего до революции в царском флоте. С ним было интересно поговорить, он побывал во многих странах мира, сменил десятки профессий и все же вернулся на свой родной остров Сааремаа. Русский язык он знал очень хорошо, научил говорить по-русски Эллу.

— Спасибо тебе, Элла, — поблагодарил девушку Преображенский. — И отцу передай нашу благодарность. Мы примем меры. А сейчас иди домой. Тебя проводит дежурный. Ночью в лесу страшно.

Элла замотала головой.

— Нет, нет! Я одна. Я знаю здесь каждую тропинку. А ваш дежурный может не найти обратной дороги. Преображенский проводил девушку до калитки.

— Отец еще сказал: у кайтселитов немецкие автоматы. И гранаты есть, добавила Элла.

— А в каком месте бандиты появятся?

— Отец не знает точно. Может быть, со стороны болота. Там место заброшенное, туда никто не ходит.

— Еще раз спасибо тебе, Элла, — горячо поблагодарил Преображенский.

Девушка надела жакет и быстро скрылась в темноте. Преображенский позвонил в штаб Береговой обороны Балтийского района Охтинскому.

— Алексей Иванович? Еще не спите?!

— Работы невпроворот, — ответил Охтинский.

Преображенский рассказал ему о сообщении эстонской девушки.

— Это очень серьезно, Евгений Николаевич, — отозвался Охтинский. — Я сейчас же пришлю к вам Павловского с добровольцами из эстонского истребительного отряда.

Преображенский вначале не хотел беспокоить Жаворонкова сообщением Эллы, у генерала и без того много забот. Потом все же решил проинформировать его. Кто знает, какими силами обладают каитселиты? На аэродроме может произойти настоящий бой.

— Ни днем, ни ночью нет покоя, — проворчал встревоженный Жаворонков.

Днем аэродром беспрестанно бомбила немецкая авиация, а теперь вот и ночью намечаются вылазки кайтселитов.

Генерал приказал усилить наблюдение за стоянками самолетов, техническому составу быть готовым к отражению возможного нападения.

Начальник особого отдела Береговой обороны Балтийского района старший политрук Павловский приехал через час после разговора Преображенского с Охтинским.

— Значит, «гости» думают пожаловать к вам? — спросил он. — Что ж, организуем достойную встречу. А если повезет, так и «языка» достанем…

Выслушав, о чем говорила Элла, Павловский отметил по карте движение своего отряда от школы, где жили летчики, в направлении болота. С противоположной стороны болота должна будет прочесать лес рота из эстонского оперативного батальона, ранее присланная генералом Елисеевым для охраны Кагула.

— Если кайселиты действительно пожалуют сюда, то им от нас не уйти, заверил Павловский.

Жаворонкову и Преображенскому было не до сна. Они часто выходили на улицу, вслушивались в неясную тишину и напряженно всматривались в ту сторону, куда скрылся эстонский истребительный отряд старшего политрука Павловского.

Ночь была не особенно темной. Белесые облака быстро скользили по небу. Сквозь них проглядывала бледная луна. А облака неслись и неслись, рваные, растерзанные, словно убегая от опасности. Березки тревожно шептали своей темной в ночном мраке листвой. Они тоже, как и люди, прислушивались к неясным шорохам ночи и снова переговаривались, трепеща каждым листком.

Приближался рассвет.

— Может, старый Юхан Саар напутал? — произнес Жаворонков.

— Не думаю. Юхан не будет зря говорить, — ответил Преображенский.

И как бы в подтверждение его слов со стороны болота раздалось несколько одиночных винтовочных выстрелов. Потом донеслись две автоматные очереди. И все смолкло. Лишь минут через десять снова застрочили автоматы. Стрельба то нарастала, то затихала, но не прекращалась уже до самого рассвета.

Возбужденный и довольный Павловский появился, когда уже совсем рассвело. Почти одновременно с ним приехал из Курессаре и подполковник Охтинский.

— Все, кайтселитов взяли, — доложил Павловский. — Окружили их со всех сторон и вынудили сдаться. Вначале они отказывались что-либо говорить, но потом сознались, что посланы для встречи немецкого парашютиста.

— Выходит, своего корректировщика присылают, — раздумывая, проговорил Охтинский. — Что ж, Михаил Петрович, — повернулся он к Павловскому, — на ловца и зверь бежит. Не упустите.