Альберт Зарипов - Партай-геноссе

Наша боевая колонна уже преодолела не один десяток километров и дело подходило к полудню… Когда коварный враг применил против нас запрещённое всеми международными конвенциями бактериологическое оружие! Причём сделано это было с изуверской изощрённостью… То есть его действие оказалось по-садистски выборочным, и в зону сплошного поражения попала самая гуманнейшая разведгруппа спецназа… А именно — третья! То бишь наша…

Безжалостный к невинным советским солдатам-интернационалистам крайне реакционный заморский империализм применил против нас самое страшно-изматывающее на войне биологическое средство — дизентерийную палочку. Если быть поточнее, этих смертоносных палочек оказалось десятки тысяч и это на каждого нашего бойца!.. Включая как старшего лейтенанта Веселкова, так и прапорщика Акименко. И самое страшно-неприятное средство поражения стало действовать на всех нас почти одновременно.

Первым был сражён разведчик Микола Малый. Он на полном ходу молча свалился с брони и исчез в пыльном шлейфе. Когда броня остановилась, а пылюка рассеялась, то выяснилось самое ужасное… Позади боевой машины никого не оказалось. Разведчик Коля пропал совершенно и абсолютно. Однако на наши встревоженные окрики из ближайших кустов саксаула послышалось что-то знакомое.

— Да, щас я! — успокаивал нас Малый. — Подождите трошки!.. Скоро буду!..

Обстановка в группе сразу же нормализовалась. Стало ясно, что ничего страшного с Колей не произошло и вскоре он присоединится к остальному личному составу. Но военный юморист Лукачина всё же решил пощекотать ослабшие нервишки своего землячка. Втихомолку ухмыльнувшись, он запустил двигатель и даже проехал вперёд пару метров. Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы поторопить Миколу без лишних слов. Тот буквально вылетел из саксаульных зарослей, подтягивая на ходу штаны и негромко чертыхаясь. Когда Малый вскарабкался на броню, то он даже попытался отшутиться…

— Да живот чегой-то прихватило! Наверное, съел что-то не то…

Однако его шуточка оказалась очень уж актуальной и спустя триста метров точно такая же история повторилась. Но уже с другим нашим солдатом. Правда на этот раз Лука сделал остановку «по требованию». Наш механик сочувственно посмотрел в спину убегающего Билыка, но затем и сам вылез из своего люка, чтобы без промедлений умчаться в противоположную сторону…

— Да вы назад поглядите! — добродушно посмеивался Малый. — На нашу вторую броню!..

Мы посмотрели назад и увидели сидящими на БМПешке только половину её пассажиров. Зато кусты справа и слева колыхались от шагающих напролом фигур.

Тут командир группы понял в чём собственно дело и сразу же принял все необходимые меры. Во-первых, он запретил нам пить сырую воду из «того самого» водоёма. А во-вторых: приказал убрать в башню мешок с сушеной алычой.

— На привале вскипятим воду, вот её и будете пить! — говорил Веселков, недовольно морщась. — А то вы так всю пустыню обдристаете!

Я подумал, что в данной ситуации следовало сказать «обдрищете», но придираться к словам командира как-то было неудобно.

Спустя двести метров выяснилось, что и командир попал под действие вражеского средства поражения. Вместе с ним удобрять бескрайнюю пустыню отправилось более половины бойцов с нашей брони. Дольше всех к спасительным зарослям добирался наш «подранок»… Лёня Тетюкин… Он проскакал на одной-единственной здоровой ноге с десяток метров и мгновенно занял боевую позу за ближайшим кустом…

— Вот бедолага! — подтрунивал над Пайпой неугомонный Витя Билык. — Ему только-только повязку свежую наложили…

— А он босиком… — оскалил свои зубки Микола. — Ну, ни стыда и ни совести у человека! А ведь у меня больше бинтов нема…

Однако помимо перевязочных средств в большущем дефиците оказались газеты. Потребительский спрос возрос на них моментально, и теперь многие поминали поистине добрым словом запасливого товарища парторга.

А остальная наша колонна уже отдалилась от нас на очень приличное расстояние, и командир решительно стал всех поторапливать. Затем ожила радиостанция и Веселкову пришлось объяснять капитану Перемитину столь неожиданные причины задержек в пути…

— Нет! Больше отставать мы не будем! — пообещал напоследок наш старлей и по окончанию радиопереговоров тут же рявкнул на механика. — Лукачина, вперёд!

Двигатель завёлся и несколько раз выпустил в голубовато-белёсое небо чёрные клубы дыма. Воспользовавшись этой заминкой, отставшие бойцы забрались на броню. БМПешка рванулась с места, как застоявшийся боевой конь в стремительную кавалерийскую атаку… И всё же спустя ещё пятьсот метров «до ветру» попросилась оставшаяся в меньшинстве та часть личного состава, которая дольше всех сопротивлялась поражающим факторам вражеского биооружия… Однако их поджидало некоторое разочарование…

— Нет! — отрезал командир группы. — Остановок больше не будет! Во-он!.. Все желающие — шагом марш на корму!

И действительно… Наша боевая машина пехоты продолжала подниматься на барханы и опускаться вниз по их склонам, совершенно не снижая скорости. Старший лейтенант Веселков оказался неумолим и страдальцы впопыхах потянулись на корму БМПешки, где по её срезу было закреплено самовытягивающее бревно. Обычно его привязывают спереди к гусеницам, чтобы боевая машина своим же ходом смогла выбраться из заболоченного участка местности. Ну, а теперь это бревно пригодилось для другого спасения.

Несмотря на то, что бревно было длинным, благонадёжных посадочных мест оказалось всего два. Причём с самых краёв, где можно было относительно комфортно опустить ноги на фальшборт поверх громыхающих гусениц, а оголённую солдатскую задницу свесить по ту сторону бревна… А поскольку дело должно было происходить на полном ходу боевой машины, то есть при непрерывном раскачивании брони влево-вправо и вверх-вниз… То на помощь пострадавшему солдату приходило несколько рук его боевых товарищей. Один боец крепко держал левую ладонь дизентерийного мученика, а второй, соответственно, правую. Благо, что по самому срезу кормы оказалась намертво принайтована четырехсотлитровая Це Вешка, чей стальной корпус помогал удержаться во время движения хоть одному бойцу из подгруппы поддержки… После того, как страдания одного человека облегчались по самому максимуму, происходила неизбежная рокировка, и процесс повторялся опять… И как это водится, хуже всех приходилось третьему товарищу, который был просто-таки вынужден стойко переносить выпавшую на него военную муку… То есть дольше всех ждать облегчения тяжкой участи своих двух коллег…

Но случались и светлые моменты в нашей пустынной жизни!.. Это когда очередной приступ болезни «подкашивал» механиков-водителей или командный состав группы в лице старшего лейтенанта Веселкова и прапорщика Акименко. В первом случае Лукачина сначала принимался вертеть головой по сторонам в поисках более удобного места укрытия… Последний десяток метров до выбранного им скопления саксаула он безостановочно ёрзал по своему сидению, но потом всё-таки не выдерживал и прямо на ходу бросал свой штурвал, после чего пулей вылетал из люка. Правда, Лука всё же успевал выключить передачу и сбросить газ… Боевая машина пехоты медленно ползла по инерции вперёд, но шустрый механ в одних трусах и панаме уже мчался к долгожданному укрытию. Чтобы не оставлять его в трудную минуту… По соседству с ним занимали оборонительные рубежи и другие наши разведчики-спецназовцы…