Павел Павленко - Мартин Борман: «серый кардинал» третьего рейха

Если Зиглеру случалось заручиться у Гитлера одобрением какого-то своего предложения, Борман немедленно претворял замысел в жизнь. Мартин решительно брался за огромный объем работ и удивительным образом успевал с ним справиться. Естественно, он завоевал полное доверие начальника, который постепенно стал делиться с ним реальной властью в партии, зачастую позволяя действовать от своего имени. Кроме того, заместитель гауляйтера пристроил своего помощника в совет веймарской партийной организации НСДАП. Добившись немалых успехов, Борман трудился с еще большим рвением и упорством, надеясь в ближайшем будущем воспользоваться главным — по мнению Мартина — достоянием шефа: Зиглер был вхож к фюреру и частенько с ним встречался.

Именно Зиглер представил Гитлеру бывшего директора театра веймарского герцогства Карла Бенно фон Шираха и его сына Бальдура фон Шираха. Благодаря этому к 27 февраля 1927 года, когда Мартин Борман вступил в партию и получил билет с номером [59] 60508, Бальдур фон Ширах состоял в НСДАП уже два года и сделал блестящую карьеру в молодежной партийной организации. Впервые их пути пересеклись, когда Ширах, будучи еще студентом, приезжал в Веймар на каникулы. Он сидел с другом в кафе, когда увидел «молодого толстяка, пытавшегося втиснуться в маленький «опель». Его собеседник заметил тогда, что это и есть партайгеноссе («товарищ по партии») Мартин Борман, который после выхода из тюрьмы устроился водителем нового гауляйтера Заукеля и сейчас собирается везти своего шефа на митинг в Рурскую область.

В то время Борман в дополнение к обязанностям в газете получил партийное задание в совете округа. Он стал ответственным за связи с прессой при гауляйтере и часто разъезжал с ним, заодно выполняя функции личного водителя, а впоследствии взялся еще за исполнение функций управляющего делами окружной организации. Ему хотелось также научиться ораторскому искусству, ибо это умение требовалось постоянно и высоко ценилось: в отличие от большинства других партий НСДАП не ограничивалась митингами во время предвыборной кампании, а непрерывно вела широкую пропагандистскую работу. Но здесь Бормана постигло полное разочарование. Оказавшись перед аудиторией всего в несколько десятков слушателей, он начинал сбиваться, не мог закончить фразу, краснел от злости на себя и беспомощно замолкал, если выступление прерывалось выкриками. Когда Борман стал посмешищем многих баров, Заукель изъял его имя из списка пропагандистов, несмотря на дружеские отношения.

В дальнейшем Борман никогда не делал публичных выступлений. Он осознал, что не создан для произнесения речей и ведения дискуссий. Пусть этим занимаются те, кто умеет представить себя в выгодном свете и поднаторел в словесных перепалках, — это [60] лишь одна из многих граней политической деятельности, он еще найдет свою стезю!

В качестве офицера прессы эффективность его деятельности оказалась не намного выше. В бытность на этой должности он осуществил считанные выпуски отпечатанных пресс-релизов. А вот в роли управляющего делами Борман оказался на своем месте, получив возможность готовить приказы, работать с бланками официальных писем, списками имен, циркулярами и руководить группами всей области, не вставая из-за стола. Здесь он отработал первые навыки управления настроениями внутри организации, научился — начав с относительно небольших масштабов — разрабатывать тактическую линию и осуществлять планы, намеченные начальством. Словом, Борман приобрел значительный практический опыт административной деятельности в рамках политической организации. Он понял, что идейные убеждения эффективны только в том случае, если существует организация, способная обеспечить их практическое использование, причем руководство может поставить на службу своим интересам огромные массы подчиненных.

Борман получил возможность разобраться, кто против кого боролся и кто кого поддерживал в партийной верхушке, что было чрезвычайно важно для человека, никогда не упускавшего из виду перспектив своей собственной карьеры. Географически Тюрингия находилась как раз на пути национал-социалистского вала, хлынувшего из Мюнхена в северные и восточные области Германии. Когда партийной верхушке пришло время появиться в Веймаре, управляющий делами округа уже приготовился к приему. Гитлер приезжал сюда часто: между 1925 и 1933 годами в Тюрингии состоялось тридцать три его выступления. В 1926 году на одном из таких мероприятий Зиглер представил Мартина Гитлеру и Рудольфу Гессу, [61] который неотступно сопровождал вождя, и дал своему молодому коллеге самую лестную характеристику, напомнив о заслугах Бормана, обеспечившего приверженность тюрингских штурмовиков курсу фюрера.

Борман находился еще в самом низу иерархической лестницы национал-социалистов, но получил приглашение на званый обед к Гитлеру. Принц Фридрих-Христиан фон Шаумбург-Липпе, состоявший в партии уже долгое время, немного опоздал и приехал, когда все места за столом оказались уже занятыми. Гитлер посмотрел сначала на Геббельса, перебежавшего к нему из «фронды» Грегора Штрассера и назначенного за это гауляйтером Берлина, затем перевел взгляд на Бормана и попросил его уступить принцу свое место и пообедать со штурмовиками из охраны{15}.

Первые личные встречи с Гитлером — беседа после выступления фюрера и недолгое пребывание за одним столом на званом обеде — привели Мартина в восторг. Его необыкновенный природный инстинкт психолога позволил распознать в лидере нацистов человека со сложным переплетением сильных и слабых сторон. Ораторские способности Гитлера, его умение воодушевить слушателей звучными лозунгами, увлечь своими идеями, убедить своими доводами изобличали в нем вождя. Напористость, энергичность, жажда власти вкупе с умением держать себя и действовать соответственно обстановке, быстро приспособиться к ней — Мартин присутствовал на его выступлениях перед слушателями из разных социальных слоев — обещали успешное будущее. Вместе с тем от замечательного природного чутья Бормана не ускользнули [62] постоянная повышенная нервозность Гитлера, его неуравновешенность, резкая смена во взгляде гипнотизирующей властной жесткости, лихорадочного блеска азартного игрока и пустоты безразличия. Мартин инстинктивно почувствовал, что этот человек, умевший мгновенно покорить огромную толпу, сам не лишен слабостей. Борман не вдавался в подробности подобного анализа. Он действовал по наитию, а чутье подсказывало, что близость к Гитлеру сулит сказочные перспективы.

В своих мемуарах принц Липпе отмечал, что Борман был в те годы сторонником Грегора Штрассера. Не понимая, какие цели ставил перед собой Гитлер, Штрассер всерьез воспринимал термины «социалистская» и «рабочая» в названии партии и ратовал за привлечение в партию промышленных рабочих. Но Гитлер не желал связывать себя какими-либо программами и обязательствами. Он добивался абсолютной власти, во-первых, в партии и, во-вторых, в государстве — не меньше! Именно эту нацеленность на игру ва-банк сумел разглядеть в нем Мартин.