Павел Павленко - Мартин Борман: «серый кардинал» третьего рейха

Следующая встреча Бормана и Геббельса произошла лишь через несколько недель, и секретарь фюрера пожурил собеседника за составление предложений, которые Гитлер не принял бы никогда и ни при каких обстоятельствах. Тем не менее при встрече с Гитлером Геббельс выяснил, что фюрер знает о сути документа. Однако тщательно продуманная аргументация была навеки похоронена в сейфах Бормана. Фюрер и его секретарь предпочитали видеть на посту министра иностранных дел человека без инициативы и собственного мнения. [387]

К лету 1943 года машина уничтожения евреев уже работала на полных оборотах. Борман вплотную занялся мишлинге{54} — теми, у кого хотя бы один из представителей двух предыдущих поколений предков имел еврейское происхождение. Партайгеноссе знал, что эта проблема волнует Гитлера: еще в декабре 1941 года во время одного из традиционных послеобеденных монологов, посвященных расовым теориям, фюрер объявил, что брак с человеком еврейской национальности создает в семье проеврейскую ориентацию, и во втором или третьем поколении обязательно совершается повторный брак с евреями. Эту тему Гитлер затронул и 1 июля 1942 года, когда назвал американского президента Рузвельта (считавшегося наполовину евреем) примером всеобщего немыслимого смешения рас. Следовало признать недопустимым призыв мишлинге в армию, ибо тем самым их приравняли бы к чистокровным немцам.

Не откладывая дело в долгий ящик, Борман предостерег гауляйтеров от чрезмерно мягкого отношения к полукровкам, хотя те и не попадали под действие «нюрнбергского расового закона». За несколько месяцев до смерти Гейдрих получил задание изучить возможность практического осуществления принудительной стерилизации семидесяти тысяч мишлинге первого и второго поколений. Его заключение гласило, что в каждом случае потребуется десятидневная госпитализация — непозволительные траты в условиях военного времени. Тогда Борман предложил поручить специалистам по расовым проблемам постепенно разделить всех мишлинге на тех, у кого преобладают германские признаки, и тех, в ком преобладает еврейская кровь, а уж потом решить, что делать с последними. Но Гитлер объявил этот проект чрезвычайно [388] дорогостоящим, и вопрос по-прежнему остался открытым.

В мае 1943 года Гиммлер предложил Борману следующий вариант: всем, у кого среди предков двух последних поколений имеются евреи, надлежало пройти проверку еще нескольких поколений предков. Если выяснится, что прежде эта семья уже допускала родство с евреями, их следовало подвергнуть стерилизации. Но и этот план был отклонен.

Лишь в середине ноября 1943 года Розенберг констатировал, что «достигнут заметный прогресс в пропагандистской работе на фронте». Об этом он доложил фюреру и просил его присвоить проповедникам нацизма достойное звание, предложив свои варианты: «офицер национал-социалистского образования» и «офицер идеологического образования». Гитлер, как всегда, предпочел нечто среднее — «офицер национал-социалистской идеологии».

Все это время Борман поддерживал переписку с Розенбергом, но ни единым словом не обмолвился о том, что готовит собственную организацию. Проведя ряд встреч и бесед, он разработал собственную программу и подобрал соответствующий штат сотрудников. Чтобы не прибегать к использованию лекторов Розенберга, рейхсляйтер НСДАП наладил сотрудничество с Геббельсом и Гиммлером. Теперь ему осталось лишь измыслить способ оттеснить проповедников конкурента.

Для начала Борман высказал опасения, что звание «офицер национал-социалистской идеологии» не охватывает всего круга обязанностей, которые надлежало исполнять военнослужащим нового типа: не только проповедовать принципы во время митингов, но и воодушевлять войска, поддерживать бодрость духа [389] повседневными беседами и дискуссиями. Розенберг, за которым закрепилась репутация скучного оратора, с подобной работой не справился бы. Борман обратился с собственными предложениями к фюреру, и новая должность стала называться «офицер национал-социалистского управления».

Упрямый и недалекий, Розенберг заглотил и наживку, и леску, и грузило. 26 ноября 1943 года он отправил в ставку фюрера «примечания», в которых подчеркнул, что эти офицеры призваны обучать и наставлять, а не участвовать в сражениях. В нынешней же редакции звание не уступало званию боевого командира. Несмотря на долгие годы совместной деятельности, Розенберг так и не понял фюрера: Гитлера не интересовали тонкости идеологии; ему нужна была власть, а создание доктрин имело единственной целью заставить солдат с большим желанием умирать по приказу фюрера.

Естественно, «примечания» Розенберга попали на стол Бормана да так там и остались. «Неужели вы думаете, что я рискну представить подобные пояснения фюреру?» — саркастически спросил он министра оккупированных территорий. Очень кстати пришелся рапорт одного из гауляйтеров, жаловавшегося на чрезмерную «сухость и заумность» лекций, прочитанных функционером организованной Розенбергом службы в военной академии Вартеланда. Кроме того, автор рапорта сообщал, что лектор обескуражил собравшихся призывами к терпимому отношению к религии и заявлением о расовой неполноценности населения некоторых регионов Германии.

Лишь из письма Бормана от 30 ноября 1943 года Розенберг понял, что у него отобрали право на осуществление программы. В послании сообщалось: «Партийная канцелярия занимается созданием новой службы в действующей армии. В обязанности офицеров этой службы входит не только идеологическое образование, [390] но и повседневное политическое просвещение... В отношениях с вермахтом партийная канцелярия впредь будет единственным партийным органом, представляющим интересы всех ведомств НСДАП. Недопустимо, чтобы Вы или иные рейхсляйтеры и министры обращались к вермахту с самостоятельными, нескоординированными предложениями... Согласовав вопрос с высшим командованием вермахта, я приказал гауляйтерам составить списки сотрудников, которых они готовы рекомендовать для работы в этой службе. Впоследствии все данные будут переданы вермахту».

Зная строптивость Розенберга, Борман основательно подготовился к атаке. Еще в середине октября в «Вольфшанце» он обратился к некоторым видным начальникам вермахта со своим предложением и выбрал человека, чей генеральский мундир мог придать достаточный авторитет проекту. То был Герман Рейнеке, член генерального штаба вооруженных сил, столь рьяно поддерживавший линию партии, что Народный суд даже избрал его членом жюри. 22 декабря 1943 года Борман добился окончательного решения проблемы в свою пользу: Гитлер подписал декрет о создании национал-социалистского оперативного штаба при высшем командовании вермахта. Формально главой этого штаба стал Рейнеке, но на самом деле руководящая роль принадлежала партийной канцелярии.