Стивен Прессфилд - Охота на Роммеля

Я заверил Джейка, что понимаю сложившуюся ситуацию.

— Но ты отнюдь не пассажир.

Он прикурил трубку и, держа ее прикрытой в кулаке, как это требовал режим затемнения, указал мундштуком на пустыню.

— В таких операциях можно полагаться только на одно-единственное правило: что-то обязательно пойдет не так. И когда это случится, последует вторая неудача. Прежде чем ты заметишь ее, все взлелеянные планы разлетятся вдребезги, как тарелки, упавшие на землю.

Я ответил:

— Да, сэр. Понимаю, о чем вы говорите.

— Ты думаешь, я не следил за тобой? Нет, Чэпмен, я наблюдал! И я верю, что ты найдешь свое место. Утонешь или выплывешь.

Я сказал, что буду плыть, сколько смогу.

— Только не очень активно. Иначе потратишь на это все силы.

С дальней стороны площадки послышался звук шагов. Майор Мейн и его штурман Майк Сэдлер подошли к своим машинам. Джейк приветствовал их взмахом руки, затем вновь повернулся ко мне.

— Не облажайся, Чэпмен. Будь готов и прояви себя, когда ты будешь нужен.

Я кивнул, хотя мои кости под легким плащом трещали от дрожи и холода.

— Эй, да ты замерз! — сказал Джейк.

Он снял свою шинель и набросил ее на мои плечи.

— Бери и не волнуйся. У меня таких еще три.

Я был сконфужен. И оставалось непонятным, одарил ли он меня добрым напутствием или предупредил о своем недоверии? Исонсмит выбил трубку о каблук ботинка и растер подошвой угольки, упавшие в пыль. Перед тем как уйти, он сказал:

— Не ломай голову над моими словами, Чэпмен. Оставайся смелым, и все будет хорошо. Болтовня в расчет не идет — как моя, так и твоя.

Он потрепал меня по плечу, затем кивнул на мой открытый вещмешок.

— Что ты там собираешься читать?

— Вы имеете в виду книги, сэр?

— Ты же что-то читаешь, верно? — с улыбкой спросил Джейк.

С упавшим сердцем я признался, что с трудом заканчиваю «Желтый замок» Берти Невинса. Детективный роман. Абсолютная чушь.

— Так это прекрасно! — сказал командир. — А то я боялся, что ты назовешь мне труды Ливия или Луциллия.

Скорость машины едва доходила до 35 миль в час. Плоская равнина тянулась насколько хватало глаз — такая же гладкая и белая, как океан из соли. Защитные очки пока не требовались. Песок, поднятый шинами, относило ветром, прежде чем он поднимался на фут в высоту. Воздух, услаждавший наши бронхи, казался кристально прозрачным, и, возможно, сам Адам дышал такой же чистотой. До полудня оставалось несколько часов. Мы с прищуром смотрели через поверхность озера-миража, чье жаркое мерцающее марево поднималось вверх на сотни футов. К сожалению, грузовики не могли перемещаться в полуденное время; слишком короткая тень не позволяла ориентироваться по солнечному компасу. В такие периоды парни забирались под грузовики и укладывались в тени на брезенте. Свирепое солнце на открытом пространстве иссушало влагу с поверхности глазных яблок и высасывало воду и воздух из легких.

Сейчас 09:00, и день еще цепляется за свои последние мгновения прохлады. Мы несемся по ровной местности, как по бетонному шоссе. Ни куста, ни холмика. Чайную чашку, поставленную на песок, можно увидеть на расстоянии пяти миль. Поверх капота «Шевроле» я смотрю на патрули Т1 и R1, мчащиеся впереди на третьей скорости. Шесть грузовиков, выстроенных ромбом. Впереди на джипах командиры. Машины рассредоточены на случай воздушной атаки — полмили между патрулями и двести ярдов между соседними грузовиками. Джип Колли прокладывает след впереди; через задний борт видны наши последние машины. Они похожи на морские торпедные катера. Султаны пыли за грузовиками напоминают кильватерные струи. За каждой машиной замыкающей пары поднимается миниатюрный петушиный хвост. Ветер относит шлейфы пыли на север. Великолепная картина. Мы несемся навстречу приключениям, как мальчишки, попавшие в огромный парк развлечений. Панч сидит за рулем и улыбается мне.

— Круто, правда?

На его подбородке чернеет двухдневная щетина — хороший старт для длинной бороды.

После Файюма наши патрули повернули на юг к Бени-Суеф — мимо простеньких пирамид в Хауваре и Эль-Лахун — по дороге, ведущей в Ассиут. Наш отъезд должен был проходить в секрете, но когда мы катились колонной через базар в Назир-эль-Ваб среди повозок и телег с ослами, мальчишки, которые прежде продавали мне с уличных тачек дыни и финики, уже стояли на обочинах дороги, словно знали о нашей отправке неделю назад. Парни из всех трех патрулей отдали свои пиастры сержанту Кехое из Т1. Пока мы пробирались сквозь толпу со скоростью пешехода, он покупал нам яйца и сыр, сладкие бобы и апельсины. Это было последнее место, где ценились бумажные деньги. К десяти часам мы покинули «цивилизацию» и оставили ее последние утехи позади себя.

Другие подразделения британской армии ничего не знали о нашей миссии. Лишь через несколько дней Джейк решил открыть нам детали предстоявшего маршрута. Он сказал, что мы не могли больше использовать обычные пустынные дороги. Силы Роммеля захватили оазис Сиву, где прежде располагалась старая база ПГДД. Оттуда немцы осуществляли патрулирование по суше и по воздуху на сотни миль в округе. Вражеские части либо блокировали все пути через Кваттарскую впадину, либо рыскали там с такой регулярностью, что отряды союзников не имели возможности передвигаться по ней. Нам предстояло выдвинуться глубоко на юг, обойти фланг Оси, затем свернуть на запад и пересечь Великое египетское песчаное море. Для меня это все казалось возбуждающей авантюрой.

Дорогая Роуз, наконец я там, куда давно хотел попасть. Несмотря на незначительную роль нашей колонны в этом грандиозном плане, я впервые чувствую себя частицей великих событий. Мы должны пересечь большое пространство, где, кроме прежних патрулей ПГДД, не бывал ни один белый человек. Мне предстоит увидеть места, которые еще никто не видел.

Внезапно в конце возделанного дынного поля появилась дорога, ведущая в пустыню. Указателем служила куча камней, которую водитель мог бы не заметить, если бы он моргнул перед самым поворотом. На табличке, сделанной из расплющенной канистры, виднелась печать Королевского египетского автоклуба и блеклая надпись: «Сива — 1000 км».

Колонна, поднимая пыль на сотню футов в воздух, свернула с шоссе. Прерывистая двойная колея убегала прямо вперед. По мере удаления от реки становилось все жарче. За какие-то сто ярдов температура подскочила на десять градусов, превратившись в опаляющий, как из топки, зной, который странным образом подбадривал нас. Грузовики мчались по потрескавшейся, но ровной земле. Я чувствовал восторг. Мне захотелось повернуться и посмотреть в последний раз на шоссе. Однако Панч остановил меня.