Арон Шнеер. - Из НКВД в СС и обратно. (Из рассказов штурмбаннфюрера)

А.Ш. Тем не менее Нюрнбергский трибунал признал преступными все войска СС без исключения.

А.П. Совершенно верно. Конечно, они творили то, что не нужно было делать, но в меньшем масштабе, чем могли бы.

А.Ш. Так, что им надо еще спасибо сказать? А ведь известно, что после атаки, набрав какое-то количество пленных, танковый батальон мог развернуться и прокатиться по ним.

А.П. Война есть война.

А.Ш. А вам самому приходилось убивать?

А.П. (Пауза.) Ну, говорю честно — мне приходилось стрелять в людей в упор. Удовольствия не испытывал. Но если мне поставят нашего долгогривого, вашего с украшениями (имеется в виду раввин. Но почему с украшениями? — А.Ш.) и кретина в чалме — вот этих служителей, я попрошу вашей помощи только в одном: подавать мне заряженный магазинами автомат. Понимаете, человеку прошедшему такую жизнь, трудно поверить в бога. Если он есть, он не должен был допускать того, что я вам буду рассказывать. Ну, бог с ним, есть бог, уговоримся на том. Зачем мне — Толстой прав, зачем мне посредник между мною и богом, зачем?

Ну что ж, настало время приоткрыть завесу над моим собеседником. Последующий его рассказ объяснит нам не все, но многое. Мой герой — советский разведчик, более 20 лет проведший в заграничных «командировках».

А.Ш. И все-таки, когда и где вам приходилось стрелять в людей?

А.П. Ну приходилось, так сказать, в некоторых обстоятельствах. Вот я с большим удовольствием расстрелял пару, сам. Совершенно случайно я обнаружил их в Германии. Было это между селением Тамбах и городом Гота. Я сопровождал в лагерь репатриантов группу советских товарищей из Франции. Товарищей, которым, как тогда говорили, мать-родина простила, а НКВД-сволочь — нет. Сдал группу и на обратном пути на улице обнаружил двух своих бывших коллег. Увидев меня в форме советского полковника, они испытали шок, даже не ругались. Приволок я их в американскую комендатуру, помогли американские солдаты и наши, которые меня сопровождали. Это был 45-й год, август, когда американцы с англичанами на нас молились. Если бы я их привез в советскую, то они попали бы к Абакумову, а потом в лагерь.

Справка: Абакумов Виктор Семенович (1908–1954) — в 1943–1946 гг. — заместитель наркома обороны СССР, начальник ГУКР «Смерш» НКО СССР. С мая 1946 г. по июль 1951 г. — министр государственной безопасности СССР. Арестован 13 июля 1951 г. 19 декабря 1954 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к расстрелу.

Я вам расскажу, что сделал один из них на моих глазах, а второй был не лучше, поэтому, когда я американцам все объяснил, разговаривали, кстати, на немецком языке, английского я не знаю, и было смешно — победители говорят на языке побежденного. Был там американец, майор Штрайк, еврей, видимо, Штрайк — переделанная фамилия, с которым я случайно познакомился в комендатуре. А я представитель миссии по репатриации. О том, что бывший эсэсовец, конечно, никто не знает. Так вот я объяснил Штрайку, кто эти «товарищи», И предложил: «Давайте, братцы, отвезем в лесок и не будем ни вашему Верховному командованию докладывать, ни моему. Шлепнем». Август-месяц 45-го года, в Германии порядка не было.

Американские «товарищи» дружно поддержали мою инициативу. Американцы, между прочим, порасправлялись первое время, пока на них не цыкнули, жутче, чем мы. У них был свой метод расправы с эсэсовцами — связывали по девять человек в звено, а сверху пропускали «Шерман» — 32 тонны, или привязывали две канистры с водой на шею и в воду — плыви, если сможешь. Были и другие способы.

А.Ш. А за что все-таки вы этих расстреляли?

А.П. Ну как вам нравится, например такая веселая картина. Весна, 44-й год. Немцы уходят из многих мест. В районе, за Новоград-Волынском место, где расстреляли несколько тысяч евреев. Расстреливали, по-моему, поздней осенью. А теперь немцы следы решили заметать. Значит, вскрыть могилы, облить горючим и сжечь. Зимой трупы не разлагались. Когда вскрыли могилы, только- только начиналось разложение. И вот могила, в которой несколько тысяч женщин. Только женщины, женский транспорт видимо был. Когда землю вскрыли, пар оттуда пошел. И вот эта сволочь стоит и изволит шутить: «Какие горячие!» А перед нами лежит девчоночка лет 17-ти-18-ти…

А.Ш. Извините, а вы в качестве кого присутствуете?

А.П. Я в качестве немецкого офицера в командировке. В одном из лагерей занимаюсь набором рабочей силы для моего завода. А эти двое командуют…

Я стою рядом. И вот девчоночка изумительной красоты, ну, гнить еще не начала, но пар идет. «Какие горячие, если бы знал, я бы на несколько дней продлил ее жизнь». Вот вы понимаете, что я в этот момент чувствовал! Я готов был к провалу. Если бы он на меня посмотрел, он бы увидел, что рука потянулась вот сюда. (Показывает слева на живот, где на ремне немцы носили пистолет). Думаю, сейчас хлопну в тебя и скажу: «Ну, лежи, сволочь, рядом», причем в живот, как они любили делать. Четыре пули в живот — эсэсовский квадрат называлось.

И вот он мне там попался, как вы думаете, что я должен был с ним делать — целовать в зад? Да, я преступление сделал, но вам это понятно? Такая шутка вам понятна? Меня и сейчас трясти начинает!

Но даже после этого, когда я знал, что убиваю мерзавцев, какой-то осадок остается у человека.

Я знаю, кто такие немцы. Я с ними из одного котла жрал, спал с ними на одних нарах, как говорится, в одной упряжке был. Рисуют немцев садистами? Нет! Они не садисты, это гораздо хуже. Образ врага, который создали в лице немцев, не дотянул до настоящего. Настоящий немец хуже в 100 раз, был страшнее потому, что он не был садистом, но он был послушным роботом. Это гораздо хуже. Когда крокодил плачет, но жрет, это хуже, чем, когда тигр рычит и рвет. Вы не знаете, что такое немец!

Вот еще две вещи вам нарисую сейчас, и вы поймете.

Итак, эсэсовский капитан, гауптштурмфюрер, концлагерь Флоссенбюрг.

Я часто буду вспоминать этот лагерь. Там авиазавод был частично. Я к нему имел отношение, это было мое дело. Итак, лагерь. Никому не нужный котенок лезет под проволоку, которая находится под током до 1000 вольт. Не крикнув на вышку часовому отключить ток, ни минуты не раздумывая, этот человек лезет под проволоку и вытаскивает котенка. Этот человек вполне интеллигентный, буквально со слезами на глазах слушает Вагнера и ругает Гитлера за то, что он там развел в Германии, запретил Гейне и тому подобное. Во многом не согласен с Гитлером. Это — одно лицо.

А вот второе лицо этого человека.

Знаете, что такое «санаторный» концлагерь Берген-Бельзен? Это половинный паек от тех трехсот грамм, которые вы получаете в нормальном лагере. Но люди там не работают, что вы. Они занимаются «лечебной физкультурой». Ходит эсэсовец с резиновой дубинкой, заставляет делать приседания и командует: «Айн, цвай, драй…» А они сидят голые до пояса…. Ну сколько сделает такой доходяга, 10 приседаний? На 11-м упал, в дело пошла резина… Вот такая «оздоровительная» гимнастика… Отправляют туда «физкультурников» тогда, когда уже из-за отсутствия жиров наступает истощение — пеллагра, и человек весит 35–40 килограмм, а то и 32, то есть остается то, что вы видели на фотографиях — кости и шкура.