Георгий Ключарев - Конец Зимней грозы

— Нет, кацо… — прижав до боли бинокль к глазницам, с расстановкой заговорил капитан. — Это что-то новое… Корпус другой! А пушка-то, пушка! Ступенчатая, вроде трубы подзорной, только другим концом вперед, и здорова! Дульный тормоз как бочка!

Невиданные танки там и здесь громоздились среди немецких машин как буйволы в пыльном овечьем стаде. Казалось, что артиллеристы теперь сосредоточили огонь только на них. Снаряды с кузнечным звоном и булькающим воем уходили зигзагами молний в стороны и ввысь. Броня танков была несокрушима. Это внушало ужас. То были первые «тигры». Не понимая, что с ним происходит, Кочергин начал давиться смехом. Испуганный капитан тряс его за плечи, растерянно заглядывал в глаза, что-то кричал… А он все хохотал, размазывая катившиеся из глаз слезы.

— Работенка, Гоги? Ты сообразил, какая это будет работенка? Ха… Ха-ха-ха! Ну, Гоги? Ну?! Это же все надо перемолоть! Все!! Вот действительно ра-бо-тен-ка! Ха… Ха! Гоги! Ха-ха-ха!

Подпрыгнув, капитан неожиданно дал ему тумака. Отлетев в снег, лейтенант затряс головой и опомнился. Скатившись вниз, он упал на колени и завертел ручку полевого телефона. Ответил Бережнов.

— Что?.. Новые танки?.. А ты, случайно, не того? Ладно! Пусть к реке выйдут! А сам давай, как сможешь, в Кумскую балку! К автобусу — он разбит. Документы спасай. Я с Орликом. У него только «восьмая» на ходу. На буксир автобус возьмем. Слышишь? Капитана сюда!.. — Но Кочергин уже снова был наверху.

Торчащие из-под снега сухие стебли бурьяна дрожали, роняя искорки инея. Нескончаемые ряды вражеских машин шли мимо, совсем близко, почти рядом… Первая, вторая, третья волны «хейнкелей» сбрасывали груз где-то дальше, за Мышкову. Расколотая степь вздыбилась бугрившимися лохматыми жаркими клубами, встала стеной. Мерзлое крошево медленно, как бы нехотя оседало.

— Нельзя было полегче, Николай? — с досадой выпалил Кочергин, взбираясь на «восьмую», чтобы окинуть степь, покрытую быстро приближающимися немецкими танками. — Бампер начисто оторвал!

— Да, незадача!.. — сдвинул шлемофон на лоб Орлик, выглядывая из башни. — Обстреляют сейчас…

Рядом из люка торчала голова Зенкевича. Перепачканные сажей, покрывшей танк, оба походили на негров. Только сверкали белки глаз.

— Автобус придется бросить, — покосился Кочергин на Бережнова, издалека нетерпеливо махавшего им рукой. «На дороге стоит!» — Но документы и карты мне надо взять! Постарайся, Коля, отвлечь немцев. Видишь, какие гонки пошли! — показал он вверх, в сторону дороги, на которой мелькали наши грузовые машины.

Спрыгнув с танка, Кочергин бросился к дверному проему, но тут же вой пикирующих «юнкерсов» прижал его к земле. Еще не осела мерзлая пыль, как он увидел новые танки, вылетевшие на бровку балки. Тотчас там сверкнули вспышки пушечных выстрелов, и над головой зашуршали снаряды. Лохматые кусты разрывов поднялись за дорогой. По ней мчалась очередная машина. Она завиляла и, все более накренясь, набирая скорость, понеслась по отлогому склону в балку. Сверху упал, перевернувшись в воздухе, человек и тут же с грохотом, объятая пламенем, опрокинулась она сама. До танков было меньше километра, но, уйдя вперед, они против ожидания их больше не обстреляли. Отчетливо метя на горизонте плоский купол возвышенности Верхне-Кумского, высоко в небе по-прежнему глыбились клубы дыма. Наполнив воздух воем, в них исчезли сразу несколько пикировщиков. Бесчисленные колуны с грохочущим треском раскололи кряжистые колоды. Тяжкие клубы вдруг расплылись в мглистой дали, их черно-бурая масса неожиданно обрела строгие очертания монументального кольца. И многочисленные дымные костры горевших машин, во множестве разбросанные по обширной панораме Кумской битвы, неподалеку от короны миражного мемориала, слились будто в сверкающий цилиндр панорамы. Плоскими террасами лестницы гигантов стала подниматься к его основанию исковерканная степь, принявшая в свою морозную юдоль тысячи и тысячи защитников Сталинграда.

Пораженный своим видением, Кочергин с усилием оторвался от дрожавшей земли и тут же снова упал среди щелкающих разрывов малокалиберных снарядов. Прижимаясь к ложу балки, бреющим полетом стремительно удалялась пара «мессершмиттов» <���…>. Наконец лейтенант добрался до автобуса. Положив автомат, он рывком поднял крышку багажника и, расшвыряв вещи, выдернул огромную сумку-портфель из толстой подошвенной кожи на широком ремне. Кто-то на всякий случай прихватил эту румынскую сумку еще в Плодовитом и, провалявшись месяц в автобусе, она теперь как нельзя больше пригодилась. Набив ее штабными документами, лейтенант отправил туда кортик с тяжелыми серебряными кистями, сверху положил карту и, еще раз ошалело осмотревшись, сбросил ватник. Порывисто накинул на себя шинель, так, что затрещали швы, и, туго затянув пояс с пистолетом, он перекинул ремень сумки через плечо. Схватив автомат, в последний раз обвел взглядом пустой автобус. Стеклянная крупа покрывала стол и койки, печная труба валялась на Мишином сиденье, в задней стенке, над багажником зиял пролом. Под истошный свист очередного захода «мессершмиттов», он выпрыгнул вон и побежал, проклиная сумку: ойа оттягивала плечо и сильно била по ногам <���…>

Кочергин бросился вверх, к дороге, на ней все реже рявкали моторы грузовиков. Подняв автомат, лейтенант безрезультатно строчил в воздух. Бережнов и Софья Григорьевна в полусотне метров впереди, тоже напрасно махали руками — водители мчавшихся на север уже редких машин никого не замечали. Тогда Кочергин, завидев последнюю машину, бросился ей навстречу. Пронзительно взвыли тормоза. Грузовик, немного проскочив вперед, круто встал. Когда Кочергин, подтягивая сумку, едва добежал до машины, она уже тронулась. К удивлению, Софья Григорьевна уже прочно сидела наверху, на брезенте, куда ей, по-видимому, помог забраться солдат, освободивший место в кабине подполковнику. Лейтенант, сунув ему автомат, успел вскочить на подножку. Автомашина быстро летела в сторону Мышковы. Немецкие танки, отчетливо различимые на противоположной стороне балки, остались позади. Путь пересекла дорога, за которой стояло несколько глинобитных домиков. Дальше — ажурные кроны деревьев и заросли кустарника метили извилины реки.

«Вот и Мышкова!» — скользнул по ним взглядом Кочергин.

И тут же под вой тормозов, сорвавшись с подножки, полетел вперед. Оглушенный падением, он поднялся не сразу. Вокруг стояли атлетически сложенные военные в новеньких белых полушубках. Подняв руку и выпятив грудь, подошел коренастый человек, за ним вплотную автоматчики.

— Предъявите документы! — повелительным голосом потребовал командир. — Где ваши солдаты, подполковник?