Тарас Степанчук - Наташа и Марсель

— Устал я от возложений цветов на могилы и свадебных хлопот. А главное, утомленной выглядишь ты. Давай поедем к морю, на мою виллу в Ницце. Будем отдыхать. И — никаких воспоминаний, проблем, нервотрепок — только отдыхать! Солнце, море, горы, чудесная природа — и мы.

— Хорошо, — согласилась она. — Будем только отдыхать.

— И я с вами, — попросился Франсуа.

Он закончил институт, никак не мог устроиться на работу и временами чувствовал себя неприкаянным.

Кольнув взглядом сына, Марсель вопросительно посмотрел на Наташу. Она ласково провела ладонью по густым, как у отца, волосам юноши:

— Ну, конечно же — можно. А ты научишь меня подниматься в горы?

— О, мадам! — заулыбался Франсуа. — Если вы пожелаете, я научу вас ходить по облакам. Эта совместная прогулка…

— Поможет нам убедиться, что Ты — неисправимый фантазер, — усмехнулся Марсель, дружески хлопнув сына по плечу. — Но ты, надеюсь, не думаешь, будто мы отправимся в Ниццу на каком-нибудь из придуманных тобой облаков?

Франсуа ответно хлопнул отца по плечу:

— Спасибо, па! Я так боялся, что ты лишишь меня счастливой возможности поухаживать за твоим авто и собрать в дорогу необходимые вещи.

— Можешь взять свою Каролину.

— Еще одно спасибо, па. Но мы поссорились, хотя, впрочем, до отъезда еще столько часов и минут…

— И секунд! — заключил разговор Марсель.

В Ницце были море, золотой и бархатный сентябрь, и горы сказочной, почти нереальной красоты. Марсель откровенно ликовал:

— Что может быть прекрасней моря и этих Альп?

— Смотря для кого… — Наташа грустно прищурила глаза: — Для меня — леса и хлебные поля моего Смолевичского района. И хойникские сосны. И наша с тобой Плисса… Но у каждого из нас своя Родина — высшая из Матерей…

Все дни пребывания в Ницце они ждали и боялись главного разговора. Он состоялся как бы двумя половинами, незадолго до ее отъезда.

Оставив на вилле Франсуа и Каролину, они возвращались в Париж, попутно наведавшись в исторический замок Иф, из которого бежал на волю граф Монте-Кристо.

Они стояли на площадке у замка, а внизу, совсем недалеко, набегали волны Средиземного моря.

Марсель решительно выпрямился и тихо сказал три заветных слова:

— Я тебя люблю.

— И я тебя…

— Любовью сестры? — с надеждой и давнишней горечью спросил Марсель.

— Нет. Просто я тебя люблю.

…За два дня до Наташиного отъезда они побывали в «русском» ресторане «Максим». Официант в подчеркнуто «русской» рубахе принес им уху с растегаями, картошку с селедкой, бутылку смирновской водки и пару крохотных мазков черной икры. На сцене лихо плясали и громко, с подкрикиваниями, пели подчеркнуто «русские» цыгане. Наташа поморщилась.

— Тебе не нравится? — обеспокоенно спросил Марсель.

— Здесь пахнет фальшью и нафталином наших дореволюционных времен.

Они ушли из подчеркнуто «русского ресторана «Максим». У станции метро «Монмартр», на углу, крутилось огромное колесо лотереи «Мсье-дам» — «Дамы и господа». Из динамика раз за разом механический голос кого-то настойчиво убеждал: «Сегодня четверг — день удач, скорее купите билет, поставьте на любую цифру и цвет, и можно выиграть будильник или килограмм сахара».

Наташа купила билет и выиграла… игрушечную бутылку шампанского.

— На счастье, — протягивая выигрыш Марселю, сказала она.

Марсель откупорил игрушечную бутылочку, дал отхлебнуть из нее Наташе и выпил оставшееся шампанское.

Они зашли в маленькое кафе. У входа девушка за монетку пыталась узнать свою судьбу, положив руку на вытертую до блеска бронзовую ладонь механической гадалки.

Марсель заказал эльзасское свадебное вино, которое недавно пили на бракосочетании Катрин и Жака, и две чашечки кофе. Вместе с ними официант принес крошечные, величиной с конфету, эклеры и две порции «тысячелистника» — этот торт у нас называют «наполеоном».

Наташа взглядом указала на цветы в изящной вазе:

— Ромашки. Совсем как жодинские. Давай погадаем: «Любит — не любит…»

Марсель улыбнулся:

— Помнишь, как у Эренбурга в «Буре»? Наши французские девушки бывают менее категоричны. «Любит немного… или сильно… или безумно». А мне больше нравится, как у вас: «Любит — не любит. К сердцу прижмет. К черту пошлет».

И добавил:

— Я не хочу — к черту.

Неожиданно Наташа услышала перебор струн гитары и знакомую мелодию.

Марсель наклонился к ней:

— Это мой сюрприз. Ты не забыла Бородино? Кафе, свадьба, Денис Васильевич Давыдов… Франсуа проявил настойчивую старательность и получил из России пленку с той песней. Сейчас мы ее послушаем…

Она плыла по волнам чарующей мелодии и чарующих слов романса, расслабленно подумав, что если Марсель сделает ей предложение, она повозражает для приличия и — пойдет за него…

Как будто прочитав эти ее мысли, Марсель торжественно заявил:

— Я прошу тебя стать моей женой! Это будет для меня большая честь и великое счастье. Которого я ждал столько лет… Пойдем завтра же утром в мэрию! Зарегистрируем наш брак!

— Да сразу как-то неудобно, — завозражала она. — И через день — уезжать… Такой жизненный шаг поспешно делать нельзя. Давай подождем до следующей встречи?..

На лице Марселя погасла счастливая улыбка, и он потерянно вздохнул:

— Я подчиняюсь… Если так решаешь ты… Что ж, давай еще подождем…

А внутренний голос в ней кричал: «Не соглашайся, милый! Да разве ж так надо бороться за свое счастье?! За свою любовь… Настаивай и добивайся своего!»

Но Марсель подавленно молчал.

И она тоже молчала.

А из магнитофона все лилась чарующая музыка. Но уже без слов.

Они вышли из кафе, и она по возможности беспечнее заметила.

— А в Минске — помнишь? — растут такие же каштаны. И в Хойниках — тоже растут…

Марсель оживился:

— Следующий раз привезем и пересадим здесь, в Париже, минский каштан. И у нас на вилле, в Ницце — тоже пересадим…

Немного помолчав, она горько улыбнулась:

— Каштаны пересаживать нельзя, Они погибнут.

Вместо эпилога

Всему в нашей жизни бывает начало и всему — конец.

Вот и пришла к завершению работа над этим повествованием. Тяжело расставаться с его персонажами, но я жду будущих встреч со своими героями, надеюсь и верю в их счастливые судьбы.

А пока мы опять повидались с Иваном Михайловичем Деминым, в этот раз — на крутом для него изломе жизни.