Нгуен Тяу - След солдата

Весь вчерашний день Нян провел на совещании в дивизии и вернулся в часть вместе со связным только к часу ночи. Опершись о край стола, сбитого из двух снарядных ящиков, Нян морщил лоб, то и дело стучал пальцем по трубке: связь все время прерывалась.

В короткие минуты затишья голос Лыонга на том конце провода слышался довольно ясно, но потом опять тонул в шуме помех и грохоте взрывов.

– По каким участкам вели ночью огонь наши артиллеристы? - спокойным тоном задавал вопрос за вопросом Нян.

– По тем же объектам связи и по северо-восточному участку аэродрома, - донесся наконец ответ Лыонга. - Там все горит. Разве вам оттуда не видно?

– Ничего не видно, слишком густой туман!

Сообщение Лыонга о работе его разведгруппы, по-видимому, успокоило Няна. Он провел ладонью по заросшему щетиной подбородку и на мгновение задумался.

– Лыонг, - сказал он, - обратите внимание вот еще на что: артполку «Кау», ведущему огонь по Такону, теперь вменяется в обязанность непосредственно поддерживать пехоту. Они будут вести огонь и самостоятельно, и по нашим указаниям… Где сейчас их разведчики?

– Находятся на высоте 475.

– На каком участке?

– На участке «Б». Как я уже докладывал, он самый незащищенный.

– Ваша группа должна установить с ними самую тесную связь. Это дело первостепенной важности! Как ты считаешь, если подбросим тебе еще один телефонный аппарат, можно протянуть связь от твоего НП к участку «Б»?

– Протянуть-то нетрудно, - отвечал Лыонг. - Сложнее будет обеспечивать связь: пространство между мной и высотой 475 сильно простреливается. Высылайте аппарат и кабель!

Нян перешел к другому телефону. Возле него клевал носом связист, но, когда подошел Нян, он вскочил и подал ему аппарат.

На том конце провода раздался неторопливый хрипловатый голос командира 3-го батальона Выонга. Нян зажег давно потухшую трубку и сунул ее в рот.

– Это ты, Выонг? - спросил Нян, но в этот момент фитиль стоявшей на снарядном ящике коптилки провалился внутрь консервной банки и, вспыхнув в последний раз, погас. В блиндаже воцарилась кромешная тьма. Полоска подернутого туманом неба, белевшая над приоткрытой дверью, сделалась вдруг ярко-красной, перекрытия блиндажа заходили ходуном.

Сегодня это была первая бомбежка, которую вели Б-52. Кинь, казалось, не обращал никакого внимания на оглушительные взрывы и продолжал сидеть молча. Санинструктор перевязал его и помог натянуть гимнастерку. Снаружи донесся голос начальника штаба:

– Бомбят Выонга! Хотя нет, немного восточнее!

Кинь повернулся к двери - перед блиндажом кружились листья, освещенные зловещим заревом. Он набил трубку табаком, поднес спичку. Огонек запрыгал в ладонях. Кинь поплотнее сжал руки, чтобы не дать ему погаснуть, долго и пристально смотрел на пламя. Затем, повернувшись к столу, он на ощупь нашел лампу и зажег ее. Блиндаж осветился, струйка едкого дыма поплыла к потолку. Кинь встал, не торопясь, застегнул гимнастерку и, обратившись к Няну, сказал:

– Иди-ка отдохни немного. А с Выонгом я поговорю, узнаю, как там у них.

Телефонная линия бездействовала всего лишь несколько минут. Нян передал трубку Киню, а сам, заложив руки за спину, принялся расхаживать по блиндажу, видимо все же решив послушать беседу замполита с Выонгом, чтобы самому быть в курсе дела.

– …Вы помните указания Няна на вчерашнем совещании? - спрашивал Кинь.

– Разрешите доложить, товарищ замполит, мы не из тех, кто боится умереть! - В тишине блиндажа слова Выонга, сказанные им на том конце провода спокойным, уверенным тоном, прозвучали неожиданно громко и отчетливо.

– Речь идет совсем не о том, чтобы умереть, - торжественно и сурово, взвешивая каждое слово, заговорил Кинь. Забыв о ране, он взмахнул рукой и поморщился от боли. - Само собой разумеется, каждый наш боец должен быть мужественным и готовым без колебаний отдать жизнь за Родину. Однако партия требует от нас гораздо большего, чем просто пожертвовать жизнью… Слышишь, Нян? Они опять забросали минами наш новый подкоп, - расстроенным голосом сказал Кинь, кладя трубку.

– Какие же принимаются меры предосторожности? - спросил Нян, продолжая расхаживать. - Ты не поинтересовался, до какого места был прорыт подкоп за вчерашнюю ночь?

– Как только что доложил Выонг, они продвинулись дальше душевой с железной крышей.

– Сколько человек сегодня ночью вели подкоп?

– Сто двадцать.

– Необходимо обеспечить их безопасность.

– Выонг хорошо отражает атаки противника, однако он недостаточно четко выполняет твои указания относительно организации земляных работ и соблюдения мер предосторожности. Необходимо, чтобы рядом находился кто-нибудь из командования.

– Самому, что ли, выбраться к ним сегодня вечером и посмотреть, как там дела? - проговорил Нян, прикидывая что-то в уме.

– У тебя и здесь забот полон рот. Давай лучше я схожу.

– А ты сможешь?

– Конечно, - заверил Кинь. - Это необходимо. Разговоры - это одно, а личные встречи и беседы - совсем другое.

Кинь встал, вынул изо рта трубку и, дружески хлопнув Няна по плечу, сказал:

– Тебе не мешало бы чуток соснуть. - Он засмеялся: - Полюбуйтесь-ка, какая щетина выросла у нашего командира!

Оба вышли из блиндажа. Приотстав немного, Нян заметил, что вихор на затылке у замполита выгорел на солнце и стал совсем седым. Неужели так много времени прошло с тех пор, как они находились в тылу? Когда же Кинь успел поседеть?

Кинь был старше Няна лет на десять. Окончив среднюю школу, Нян посвятил себя армии, где прошел путь от бойца отряда самообороны до командира полка. В середине 1946 года, когда вся страна бурлила, как кипящий котел, Кинь был уже руководителем уездной организации Вьетминя {22}, а Нян только-только распрощался со школьной скамьей и вступил в отряд самообороны, действовавший на Юге. «Выстрелы наших винтовок прогремят над просторами Юга!…» Нян до сих пор помнит слова этой песни, которую распевали они, молодые ребята, на вокзале перед отправкой на Юг. Нян пережил горечь поражения в боях при Нячанге, долгие месяцы сидел на овощной похлебке в военной зоне Барен, пережил огненные дни операции Биньчитхиен. Жизнь военного научила Няна быть предельно строгим и требовательным как к себе, так и к людям. По его мнению, командир обязан был все тщательно продумывать и готовить, быть человеком умным и проницательным; только в этом случае можно добиться победы. Его девизом стали слова Хо Ши Мина, обращенные к военным: «Страна наша невелика, и у вас есть только одно право - бороться и победить!» Во время войны Сопротивления против французов Нян был помощником начальника штаба полка. Их командир полка всегда был в отличной боевой форме. У него Нян научился действовать инициативно и в то же время осторожно. Наблюдая за своим командиром, Нян восхищался, как он, если надо, умел, будто ящерица, сливаться с землей и незаметно подкрадываться чуть ли не к самым ногам вражеского часового. И все же однажды этот инициативный, осторожный и всегда выдержанный человек допустил серьезный промах. Собираясь нанести противнику удар из засады, он решил, что у того нет танков, а когда на совершенно открытом участке дороги танки все-таки появились, командир, не удержавшись, выскочил из укрытия, чтобы удобнее было руководить боем. Вражеский снаряд сразил командира полка на месте, и его гибель роковым образом повлияла на исход боя. Печальный случай с этим, бесспорно талантливым, боевым командиром привел Няна к выводу: командир не имеет права упускать из виду ни одной, даже самой мелкой, детали ни при планировании боя, ни во время самих боевых действий.