Николай Пронин - Бойцы Сопротивления

Неожиданно он оборвал себя на полуслове, повернулся к Колеснику, смущенно проговорил:

— Я, кажется, заболтался, Александр! Что нового у вас?

Как только Колесник заговорил о стартовых площадках, Капитан насторожился, поспешно переспросил:

— Так, говоришь, одну из них вы нашли неподалеку от Абвиля? Странно!

Он прошелся по комнате, о чем-то размышляя, остановился перед лейтенантом, повторил:

— Очень странно!

Оказывается, этот район некоторое время назад уже прочесывали его люди. Но тогда там стройки еще не было. Она появилась недавно, и работы на ней ведутся форсированными темпами.

В этот момент в дверь постучали. В комнату вошел мужчина средних лет в темном коричневом плаще. Поздоровавшись с Капитаном, пристально посмотрел в лицо Колеснику.

— Александр! — представил его Луи.

— Роллан, — в свою очередь, назвал гость свое имя, продолжая внимательно изучать русского, — связной департаментского военного комитета.

Роллан походил на преуспевающего коммерсанта. У него густые черные волосы, смазанные бриолином, такие же черные, кустистые брови, большие голубые глаза, горбинка на носу.

— Я уже немало наслышался о вас и ваших людях, Александр, и рад с вами познакомиться, — сказал он. — Жаль, что я заглянул к вам ненадолго, очень спешу… А дело, которое привело меня сюда, состоит в следующем: завтра намечено провести совещание представителей организаций Сопротивления, а также командиров отрядов и групп департамента. На этом совещании должны быть и вы оба…

Назвав место и время совещания, условные пароли, Роллан стал прощаться. Когда они вновь остались вдвоем, Капитан некоторое время молчал, прохаживаясь по комнате, о чем-то думая, наконец сказал:

— Уж коли так получилось, Александр, что и вы тоже стали заниматься стартовыми площадками, я хочу, чтобы вы узнали о них побольше.

В тот вечер Колесник услышал от Капитана о новом немецком оружии немало интересного.

Как только Франция была оккупирована, Луи стал членом одной из организаций Сопротивления. Однажды до ее руководства дошли слухи о том, что на побережье Ла-Манша немцы возводят какие-то объекты, которые якобы имеют отношение к их новому оружию. Капитану и его группе было поручено заняться их поисками.

Дела шли довольно успешно. Вскоре им удалось напасть на след нескольких площадок. Данные были отосланы в Лондон. К тому времени английская разведка через участников Сопротивления разных стран Европы уже немало знала о секретном оружии немцев. Поэтому здесь с вниманием отнеслись к сигналу французских патриотов. Авиация союзников тут же вылетела на бомбежку объектов.

К весне сорок четвертого года большинство площадок, расположенных вдоль северного побережья Франции, были уничтожены. Однако немцы с упрямой фанатичностью принялись строить новые, которые были меньше прежних по размерам, но лучше замаскированы.

Последнее время группа Капитана вела уже поиски штаба артиллерийского полка, производящего запуск нового оружия. До руководства Сопротивления дошли слухи, что этот штаб находится где-то близ Амьена {11} 11 Лишь после войны стало известно, что штаб размещался близ деревни Сале, в нескольких километрах от Амьена, на глубине двадцати четырех метров, в шахте. , франтиреры обшарили этот район, как им кажется, довольно тщательно, но пока безрезультатно.

«Так вот, оказывается, с каким человеком свела меня судьба», — подумал Колесник с уважением о Капитане. А вслух спросил: — Допустим, вы отыскали площадку, а дальше что?

— Тебя интересует, так сказать, чисто практическая сторона дела? — улыбнулся Капитан. — В общем, Александр, давайте координаты площадок, а об остальном позаботятся сами англичане… Ведь фау угрожают в первую очередь им.

На следующий день что-то произошло, и совещание было отложено. Капитан тут же покинул хутор.

А в полдень пошел дождь и вот уже неделю льет не переставая. День и ночь потоки воды барабанят по черепичной крыше мансарды, звенят в водосточных трубах. Земля раскисла — не пройдешь, не проедешь.

Дожди уже начали наводить на Колесника тоску и уныние. Просыпаясь по ночам, он слушал монотонное журчание воды, однообразное поскрипывание оторвавшегося где-то на крыше листа кровельного железа, подолгу ворочался, не спал. В такие минуты передумаешь о многом. Склад с горючим они так и не подожгли: неожиданно возле разместилась немецкая воинская часть. Из-за этого операцию пришлось отложить. Лейтенант очень жалел об этом, но когда он рассказал о неудаче Капитану, тот лишь усмехнулся:

— Не горюй, камрад, стартовые площадки поважнее!

Вслушиваясь в завывание ветра, Колесник старался уловить в нем посторонние звуки, осторожные шаги или приглушенное урчание полицейских машин. Гитлеровцы больше уже не прикрывались фиговыми листками, как это делали они в первые дни оккупации Франции. В то время существовал даже секретный приказ: «С населением обращаться хорошо, быть вежливыми, показывать, что мы, немцы, их верные друзья». Ныне поведение оккупантов стало иным. Вначале они наловчились на ловле коммунистов, потом пришел приказ командования насчет «коллективных мер» против жителей целых селений. И теперь при малейшем поводе гитлеровцы сжигают целые селения, вешают и расстреливают.

«22 мая.

Накануне до нас дошли тревожные слухи. В ночь с первого на второе апреля в деревне Аск эсэсовцы расстреляли свыше сотни детей и стариков. Деревня находится близ железной дороги, на которой произошло крушение воинского эшелона. И этого оказалось вполне достаточно для истребления людей…

Участились случаи облав. Поэтому приходится быть начеку. Я теперь нередко меняю места ночевок. Часто остаюсь один. Ночи длинные, передумаешь о многом… Последнее время все наше внимание сосредоточено на поисках стартовых площадок. Правда, не скажу, что мы в этом преуспели. Вот уже две недели назад, как ушли на разведку Николай и Геращенко. Уж не случилось ли что?»

(Из дневника)

Глубокой ночью Колесникова разбудил Петриченко, сообщил, что вернулись те, кого уже перестали ждать, — Николай и Геращенко. Первое время дела у них шли успешно. Им удалось обнаружить ряд важных объектов. И они уже возвращались на хутор, как вдруг ночью под Амьеном случайно набрели на аэродром и были схвачены. Хорошо, что на следующую ночь на аэродром напали франтиреры, началась суматоха. Воспользовавшись этим, разведчики бежали. Но теперь они без оружия, а Геращенко к тому же и ранен.

Раненого положили в мансарду. Когда Колесник и Петриченко поднялись сюда, под потолком тускло коптила керосиновая лампа, больной метался в бреду.