Александр Колотило - Афганистан идет за нами вслед

Перед ужином занимался спортом. Сейчас, в 22.00, заканчиваю писать дневник, и с Олегом Кожановым едем под горы проверять боевое охранение. Автомат уже лежит на столе. Едем…

4 ноября 1980 г.

Ночью во время проверки боевого охранения произошел анекдотический случай, чуть не закончившийся печально. Едем из второй роты в третью. Не дорога, а сплошные ухабы. Они в Афганистане знатные. Пилим на «ГАЗ-шестьдесят шестой». Я сижу на сидении, Олег — на капоте. Машину бросает и бросает из стороны в сторону. Кожанов говорит: «Водило, давай по принципу: больше газу — меньше ям». Тот и рад стараться. Нажал на всю железку. Сначала нас трясло, как на спине необъезженного мустанга. Затем так бросило, что водитель выпустил из рук «баранку». Хорошо, успел давануть на тормоза. Я подлетел вверх и впаялся головой в брезентовый тент. Повезло: «шестьдесят шестая» была выпущена на заводе в десантном варианте. В ее кабине вверху тоже есть металлические штанги, но бог миловал. Зато от удара автоматом по колену в глазах появилось северное сияние. Даже дверца кабины, которую изнутри открыть было невозможно, распахнулась сама. И пыль… Дышать нечем. Из двигателя вытряхнуло.

Спрашиваю Кожанова: «Ты как?» «Живой, живой, — отвечает, — только капот подо мною прогнулся». Водитель включил свет. Надо было видеть толщину металла… И вдавить мягким местом… Когда отошли, смеялись до упаду. Но дальше уже командовал я. Теперь действовали по принципу: «Тише едешь — шире морда» (простите за солдатский жаргон).

Наконец-то была баня. Отвели душу, все перестирали. Вечером приехали от летчиков «кинокруты» с Коровиным. Показывали широкопленочный фильм прямо из окошек в кунге «ГАЗ-шестьдесят шестой». Дул сильный «афганец». Экран мотало. Толком ничего не увидели.

Да, сегодня на меня написали представление к награде.

5 ноября 1980 г.

Утром стояли у курилки. Подходит комдив. Со всеми здоровается за руку. Спрашивает меня шутливо: «Чего ты их всех собрал?» Я ответил: «Ждем построе-ния». Генерал ушел, а на душе засияло солнышко. Наверное, от человеческого отношения. Уж очень тепло так, по-доброму он с нами поговорил. Вообще наш комдив — прекрасный мужик. И чувство юмора у него есть, и понимание подчиненных, и даже способен на милосердие. Бывает, провинился молодой офицер, вызвали его к комдиву. Тот поговорил с парнем, пожурил и простил. Смотришь, через несколько месяцев офицера уже представляют к награде. Парень поверил в себя, да и комдива подводить неохота. Кстати, комдива за ввод войск представляли к званию Героя. Но получил его не он, а маршал. А нашему генералу дали орден Ленина. Недавно я видел в журнале снимок передовой свинарки. У нее их целых три. А в нашей дивизии всего только два — один у командира, боевого генерала, а другой выдан на семь тысяч дураков, то есть на всех нас. Я имею в виду то, что дивизия награждена. Вообще-то о наградах надо было бы вести речь особо… Впрочем, об этом в следующий раз…

Да, писем сегодня не было никому.

6 ноября 1980 г.

До обеда сбился с ног. Работал в частях гарнизона. Вернее, лагерях. Потом Сашка Фомин сказал, что приехал из командировки капитан Мясников. Привез мне и Терентьеву посылки. Мы с Николаем помчались к Мясникову. Тот на словах передал приветы от жен.

Принесли посылки. Хотели оставить назавтра, но ребятам не терпелось: «Живем один раз». Вечером организовали ужин. А ночью пришлось работать.

7 ноября 1980 г.

Итак, вчерашним ужином и закончился праздник. Утром я обнаружил, что вконец сел голос. Поднялась температура. Головная боль, тошнота, в груди непо-рядок. Прилег отдохнуть после обеда. Только задремал, как сразу же проснулся от резкой боли — за руку укусила оса. Кисть опухла.

Поднявшись, вышел из палатки. Уселись с Терентьевым на солнышке. Грелись и слушали музыку. Лишь только спряталось дневное светило, сразу стало холодно, и мы пошли к себе.

8 ноября 1980 г.

По-прежнему болит голова. Самочувствие очень плохое. Говорят, гепатит иногда начинается простудной формой. Только бы не это.

Ночью опять проверяли с Кожановым службу боевого охранения. Днем рассказали такую историю. Приходит вчера вечером комдив в палатку, где живут Мясников и K°. А там небольшой сабантуй. Мясников тянет что-то на баяне нудное и заунывное (инструмент брал опять у нас). Отрешился от всего и не заметил генерала. А тот сделал знак, дескать, не обращайте на меня внимания. Попросил сыграть десантную. Мясников, опомнившись, развернул меха.

Послушал комдив и говорит: «Кажется, этому капитану пора бы уже стать и майором». Офицеры, пользуясь случаем, спрашивают, когда домой. «Я думаю, — отвечает генерал, — до двадцать шестого съезда партии вы еще успеете обнять своих жен». Дай-то Бог. Но уже не верится ни во что.

9 ноября 1980 г.

Сегодня оформили представление на досрочное присвоение звания «капитан». И награда, и звание. Золотой дождь. Вопрос лишь в том, прольется ли он на сей раз, или как весной: погремит-погремит, да и обойдет стороной…

Вечером собрался написать письмо, но из-за стола выжили картежники. Пошел «искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок». Вернее, не по свету, а по лагерю. Устроился в машине.

10 ноября 1980 г.

Получил два письма — от Лины и Орловского. Второе — сугубо официальное. С поздравлением. Лина пишет, что у них ходят слухи, будто вернемся к Новому году. Мы, конечно же, не против. Что ж, пусть хоть остается надежда. Во всяком случае — для жен.

На ужин не ходили. Ласкин полтора часа пек блины, а съели их за пять минут. Хотел поработать за столом, но опять выжили картежники. В машине же трапезничал прапорщик Шилов. Очень осторожный человек. Для подтверждения этих слов стоит еще раз вспомнить первую ночь, когда он сразу же сориентировался и нырнул в окоп, забыв о своих подчиненных. Дабы не заболеть гепатитом, готовит себе сам. И удивительно: ели из одного котелка с Орловским, тот заболел, а этому хоть бы что. Бережет себя. Не то, что мы, грешные.

После того, как в машине отужинал Шилов, в нее забрался Батурин. Решил проявить фотопленку. Не повезло мне на сей раз.

11 ноября 1980 г.

После обеда было построение. В три по Москве приехал маршал Соколов. Вручил дивизии орден Ленина. Торжество заняло не более сорока минут. Был вблизи от маршала, хорошо рассмотрел его. Невысокий, в форме советника. Семидесятилетний старик…

Вечером крутили фильм «Свой среди чужих…» Милиционеры, каскадовцы, заняли в клубной палатке все лучшие места. Мы, хозяева, возмутились, но не выго-нять же? Устроились кое-как. Хотя надо бы иметь и совесть. Терпеть не могу бесцеремонность.

Перед сном с Кожановым обменялись «любезностями». Он ударил меня подушкой, я выждал момент и взял реванш. Тогда Олег подстерег и изо всей силы — по голове, которая и без того болит. Ничего не оставалось, как налить ему в сапог воды, которую он тут же выплеснул на мое одеяло. На том и закончили.