Александр Колотило - Афганистан идет за нами вслед

Среди женщин было немало таких, которые в отличие от общей массы в Кабуле умеют хорошо одеваться. Видно, воспитаны, культурны. За весь «эпос» я столько афганок без паранджи не видел.

Наша конференция проходила в холодном зале. Заколели и чуть не околели. На зачитку постановления и доведение результатов выборов не пошел. Разгова-ривал с солдатами-афганцами из охраны Кармаля. Одеты они, как петухи. Красные воротники, обшлага. Что-то от маскарадного костюма. Один хорошо говорил по-русски. А матом ругался в совершенстве. Спросил, где научился. Ответил, что работал на комбинате с нашими гражданскими специалистами. Я сказал комплимент по поводу яркой формы. Хозяева в долгу не остались: «У коммандос тоже неплохая».

Возвращаясь из резиденции, предложил полковнику из Москвы остановиться и сфотографироваться на память. Однако он отказался. А я вспомнил: в городе началась «чистка». Остерегается…

Вечером прилип Кожанов. Сначала я его отправил подальше, но потом набрался терпения и убедил, что не обязательно быть похожим на всех. Олег (это с ним редко случается) на сей раз согласился.

29 ноября 1980 г.

Работал в машине. Приходит прапорщик Валера Горюнов с банкой растворимого кофе: «Доставайте сахар, сейчас пир устроим».

Мы с Николаем засуетились. Потом Терентьев вспомнил: «А что искать, у Шилова целый склад в машине». Я не лезу в те ящички, где хранит провиант Пёр Саныч (так мы между собой называем Шилова. Солдаты же, те величают чуть по-иному, меняя букву «п» на другую…). Пожимаю плечами: «Неудобно…»

На меня сразу надавили. Отведать кофе самому хотелось, поэтому согласился: «Шут с вами. Берите сахар!»

Попили от души. Забыли уже и запах приличных напитков. После закурили и начали представлять, как прилетит из командировки Шилов и обнаружит «утечку» сахара.

— Знаете, что он скажет?… — начал Терентьев.

— А мы сейчас сочиним… — перебиваю Николая. — Вспоминайте жаргон Шилова.

Пошевелив мозгами, вспомнили характерные для Пёр Саныча словечки. Сообща сочинили стих и покатились со смеху. Начало нашего творения звучало так:

30 ноября 1980 г.

Батурин с раннего утра устремился к стоянке самолетов. Вернувшись, сообщил, что прилетел Шилов и привез посылки. Встретили как самого дорогого гостя. Сразу же сели в «греческом зале» завтракать. Потом я поехал в Кабул. Отвез в полк прибывшего молодого лейтенанта. Работал в резиденции до сумерек. Когда стало темнеть, выхожу из ворот и двигаю к штабу полка. Все посты знаю, как свои пять пальцев. И вдруг из кустарника: «Стой, кто идет?» Поставили секретный, о существовании которого и не подозревал. Сразу вспомнил, что не спросил пароль. «Я иду!» — отвечаю и продолжаю шагать, как ни в чем не бывало. «Стой, пароль!» — кричит из кустов солдат. «Да что ты глотку дерешь? — начинаю злиться. — Еще светло, а секретный пост выставляется на ночь. Не видишь, офицер идет?..» Часовой не унимается: «Стой, стрелять буду!»

Подхожу. Объясняю, кто я и откуда. А оружием, говорю, не пугай. У самого два ствола — один на плече, другой в кобуре. Вызывай начальника караула, раз уж такой уставник. Думаю, меня каждая собака в полку знает. Сейчас придет офицер и проблема не будет стоить выеденного яйца.

Однако начальником караула оказался молодой лейтенант, только что выпустившийся из училища. «Документы!» — требует. Я ему: «Юноша! Выезжая из лагеря даже на проверки боевого охранения, не говоря уже о рейдах, все оставляю в штабе. Мы с тобой вроде бы не в Рязани…»

Трудно обрисовать восторг, овладевший лейтенантом. Возомнив, что поймал шпиона, повел меня к начальнику штаба полка. И какое же было разочарование молодого служаки, когда я заговорил с майором, словно мы виделись с ним час назад. Но начальник штаба, пользуясь случаем, накинулся: «Сами нарушаете установленный порядок. Даже пароль лень узнать. Вот посажу и будете ждать в дежурке, пока ваши не приедут на проверку».

Надо сказать, пути у меня с этим майором пару раз пересеклись. Еще в Союзе. Особо не жаловали друг друга. А тут такая прекрасная возможность досадить товарищу из вышестоящего штаба. Короче, обругались. Я сел в дежурке, закурил и разговариваю с дежурным по полку. Только собрались попить чаю, вновь входит начальник штаба. Он что-то сказал мне обидное и я тут же ему ответил. «Встать!» — картаво заорал майор. Я встал. «Сесть!» — опять выходит он из себя. Я сел, думая, что на этом все и закончилось. Но не тут-то было. Он опять орет: «Встать!..» Ну, тут уж заклинило и меня. Я вскочил и сам зарычал на него, напомнив, что вроде бы являюсь офицером и не намерен терпеть к себе хамское отношение. Провинился — доложи моему начальнику, а унижать себя я не позволю. Выпалив это, демонстративно уселся на стуле. Больше майор уже и не пытался меня поднимать. И в это было в его интересах. Еще одно его телодвижение — и я бы ему перечислил весь зоопарк. К счастью, до этого не дошло.

Я спокойно попил чаю с дежурным, поболтал с ним. Потом пришли ребята из полка проведать, узнав, что меня «арестовали». Посмеялись, пошутили. Майора не очень-то жаловали подчиненные и были рады, что ему досадил представитель вышестоящего штаба. Я дождался приезда нашего проверяющего, зашел попрощаться к командиру полка. Он и говорит: «Попроси прощения у начальника штаба, ты же младший». Я ответил, что коль майор попытался меня унизить в присутствии дежурного по полку, то я ему ничего не обязан. Пусть каждый отвечает за свои ошибки сам. «Ладно, бог с ним со всем, забудем», — сказал на прощанье командир полка. Мы пожали друг другу руки, и я уехал на аэродром.

Да, днем присутствовал на офицерском суде чести. Разбирали дело старшего лейтенанта. Был ротным, два года назад снят с должности. Здесь же хотел заняться «бизнесом». Купил двадцать девять ящиков с мылом для продажи. Присудили понизить в звании до «лейтенанта».

1 декабря 1980 г.

С утра неприятности. Личные. «Накапал» начальник штаба полка. Получил накачку. Майор все интерпретировал так, будто я угрожал часовому оружием. И откуда у людей подлость?..

Полковник, видно, отчитывал грешного старлея больше по обязанности. От души у него получается эффектнее. Но настроение все равно испорчено. Понимаю: сам оплошал.

Пришел в палатку насупленным и злым. Смотрю, ребята пытаются раз-веселить. Олег из кожи лезет: «Леш, да плюнь ты. Сам же говорил: большие неприятности случаются раз в три года. Смотри, сколько времени до следующей!..» Вмешивается Фомин: «Прочитал заметку о тебе в газете. Ту, которую приезжий корреспондент написал. Очень понравилась. Правильно написал…»