Василий Крысов - «Батарея, огонь!»

Жаль, что не нашли Марии, было бы хорошо повидаться...

Темной ноябрьской ночью мы продвигались в сторону Фастова. На подходе к городу Василькову по танковой радиостанции мне удалось поймать Москву, внезапно услышал: «...Во славу доблестных воинов 1-го Украинского фронта! В честь освобождения столицы Украины! Приказываю! Произвести праздничный артиллерийский салют 24 залпами из 324 орудий!» Это был первый салют, произведенный таким огромным количеством орудий.

К Фастову подошли перед рассветом. В городе еще шли уличные бои. Из приказа комполка, отданного перед выходом из Хотова, мы знали, что здесь действуют части 6-го гвардейского танкового корпуса генерала Панфилова и 91-я отдельная танковая бригада полковника Якубовского. Хотя мы и подошли к шапочному разбору, но возле нефтебазы противник еще оказывал упорное сопротивление. Решающую роль в исходе боя сыграли экипажи комбата 4-й батареи старшего лейтенанта Поршнева — лейтенантов Самойлова, Стебляева, Томина и Савушкина. Поршневцы зашли в тыл немцам и подбили четыре танка, что и решило дело. Противник панически-поспешно оставил нефтебазу, свой последний оплот, даже не успев его поджечь.

Когда рассвело и город был полностью освобожден, мы подъехали к нефтебазе, хотели заправить самоходки дизельным топливом, но, к нашему удивлению, во всех емкостях базы оказался бензин красно-синего цвета! Мы тут впервые столкнулись с синтетическим топливом.

Без промедления войска перешли в наступление в юго-западном направлении вдоль реки Унавы. Наша батарея со 2-м батальоном 70-й мехбригады, десантированным на самоходки, действовала в составе арьергардного отряда с задачей не допустить внезапного удара противника с тыла. Что и было выполнено.

Как действовали главные силы бригады, мне рассказал командир танка комполка Володя Шишков.

С ходу уничтожая подразделения прикрытия и выходящие из окружения группы противника, бригада к двум часам дня заняла Пивни, Дмитриевку и железнодорожную станцию Волица, захватив на последней два эшелона с тракторами. Около пяти часов вечера в районе села Жидовцы был разбит пехотный батальон противника. Когда полк въехал в село, к Шишкову, вся запыхавшись, подбежала женщина:

— У нас в хате спит пьяный немец!

Взяв с собой трех автоматчиков, Шишков поспешил к хате. Вместе они вытащили на улицу еле державшегося на ногах длинного обросшего щетиной солдата. Не успели с ним разобраться, как увидели группу немцев, убегавших за реку, в лес. Доложили начштаба Авдиевичу. Майор приказал Шишкову перехватить, не дать беглецам уйти, и сам сел на танк вместе с автоматчиками. Удиравших оказалось шестнадцать человек во главе с пожилым капитаном-медиком в пенсне, он первым и поднял руки. Капитан оказался словоохотливым и сносно говорил по-русски.

— Вы, такой молодой, и уже майор, — польстил немец Авдиевичу.

— В Красной Армии звания присваивают не по возрасту, а за успешное выполнение служебных обязанностей и за боевые подвиги, — не без гордости ответил майор и приказал сдать пленных на сборный пункт.

— Разобравшись в селе Жидовцы, — продолжал свой рассказ Шишков, — двинулись в направлении Попельни. Вперед ушел авангард из шести танков и мотострелкового батальона во главе с комбригом. Они-то 8 ноября и ворвались первыми в город. Завязали бой. Наш полк шел в голове главных сил бригады. На подходе к переезду на 96-м километре железной дороги Киев — Попельня комполка, зная, что в город уже вошли наши войска, на своем «виллисе», обогнав самоходки, помчался в сторону железной дороги. И тут, в нескольких десятках метров от будки стрелочника, машину комполка обстреляли из пулеметов и автоматов. Филатов, шофер Самыко, успел сдать назад на несколько метров, но, смертельно раненный второй пулей, упал на командира полка. Был убит и адъютант комполка младший лейтенант Владимир Иванов. Тяжелораненые Самыко, замполит Гриценко и старший врач полка Муратова выбрались из машины и, отстреливаясь из пистолетов, залегли в кювете. Немцы, вероятно, хотели взять их живыми и уже начали окружать, — рассказывал Шишков, — но я, услышав внезапно возникшую перестрелку, приказал Гречину мчаться к переезду на максимальных скоростях. За моим танком, тоже предчувствуя что-то неладное, к переезду мчались самоходки Поливоды. Мы с ходу развернулись в боевой порядок и, обходя раненых, атаковали немцев, подавив гусеницами десятка два пулеметов и много солдат; пытавшихся убежать почти до единого уничтожили из пулеметов, а было их не менее роты.

После этого вернулись к месту расправы. Картина была ужасающая. Майор лежал скорчившись, с сильно разбитой головой, без сознания. Гриценко — тоже без сознания, весь окровавленный, ему почти оторвало руку. У Розы Муратовой юбка пробита не менее как десятком пуль, она лежала лицом вниз в луже крови. «Виллис» на дороге весь был изрешечен пулями, на переднем сиденье лежал убитый Филатов, сзади — Володя Иванов. Вскоре подошла санитарная машина, Валя Воробьева с Петровым взялись перевязывать Самыко, но видно было... Троих на санитарной машине и самоходке Самойлова увезли в Фастов. Филатова и Володю Иванова мы похоронили там же, на 96-м километре, у кирпичного здания, — закончил свой горький рассказ Володя Шишков.

Позднее полк узнал, что гвардии майор Евдоким Мефодьевич Самыко на второй день в пять часов утра скончался в госпитале Фастова. Похоронили его на городском кладбище со всеми воинскими почестями.

Наш арьергардный отряд продвигался по маршруту движения бригады. Почти во всех населенных пунктах мы видели следы боев, а в Романовке и сами столкнулись с немцами, только что вошедшими в село с другой стороны. Неприятель был застигнут врасплох и не смог оказать организованного сопротивления. За четверть часа было уничтожено несколько десятков вражеских солдат, раздавлено гусеницами пять автомашин и три орудия, остальным удалось скрыться в прилегающем лесу.

На улице было уже темно, моросил холодный дождь, и в селе Жидовцы решили сделать продолжительную остановку. Три самоходки поставили на боевые позиции, мотострелковые подразделения заняли рубежи возле школы, церкви и по скатам долины Унавы. Две самоходки, мою и Фомичева, отрядили в разведку. Задачу нам ставил комбат Погорельченко, расположился он в хате Ивана Мельника напротив школы. Приветливая хозяйка, звали ее Мария Федотовна, предложила поужинать, но комбат, поблагодарив, отказался:

— Спасибо вам, но ужинать, это позднее, — и расстелил на столе карту.

Обеим самоходкам с приданным каждой отделением автоматчиков предстояло действовать в качестве разведывательных дозоров, Фомичеву — в западном направлении, на Лозовик и Киловку, мне — в северном, на Корнин.