Алексей Гребиняк - Вьетнамский иммельман

— Есть.

Операторы ручного сопровождения начали крутить маленькие штурвальчики, поворачивая антенну станции наведения. Первый определял удаление до цели, второй — высоту ее полета, третий — направление по азимуту. Цель, разумеется, все время двигалась, и задачей операторов было постоянно удерживать ее в перекрестиях прицелов с помощью штурвальчиков. Четвертый оператор, сидевший рядом с командиром, осуществлял уже автоматическое сопровождение, но без ручного порой все-таки было не обойтись.

— Цель захвачена!

Внезапно один из операторов увидел, как отметка одной из целей увеличилась в несколько раз. С перепугу вьетнамец забыл все русские слова кроме одного. Обернувшись к стоявшему за спиной инструктору, он спросил, ткнув пальцем в индикатор:

— Пиздец???

— Угу, — кивнул инструктор, старший лейтенант Москаленко, и, обернувшись к командиру, крикнул:

— Миша, «Шрайк»!

— Подними антенну вверх! — сразу отозвался командир.

— Есть!

Вьетнамец потянулся к пульту и замер, пытаясь вспомнить, как это сделать, — и тогда старлей оттолкнул его руку и быстро крутанул штурвальчик ручного сопровождения по азимуту. Антенны локатора отклонились в зенит, и их излучение теперь уходило в сторону от прежнего направления.

… «Шрайк» быстро разматывал белый след в сторону вьетнамских позиций. Визг наконец-то стих, и Уатт, позабыв обо всем, зачарованно следил за улетающей вдаль ракетой. Внезапно ведущий «охотников» сердито воскликнул:

— Дерьмо! Мы промазали!

— Как так? — спросил Уатт.

— Срыв захвата! Наверное, они выключили станцию, ракета их потеряла…

— Понятно. Отходим. Джелли, возвращайся!

— Есть, — радостно отозвался Пит. Сейчас он для Уатта выглядел лишь темной точкой на горизонте.

— Есть, — с неохотой подтвердил «охотник».

Закончив разворот, американцы легли на обратный курс.

…В маленькой тесной кабинке обливались холодным потом операторы и инструктора. «Шрайк» — это не смертельно для расчета, это только антенне локатора кирдык… но за «Шрайком» могут и штурмовики прилететь, и вот тут уже кирдык, скорее всего, именно расчету. Заодно с уцелевшей техникой…

«Раз… Два… Три… Четыре…» — неторопливо считал про себя Москаленко. Дойдя до десяти, он приказал операторам вновь взять самолеты на сопровождение.

Спустя несколько секунд на экране опять возникли отметки целей.

— Уточнить параметры целей! — приказал Горелов.

— Курс три-два-ноль, цель групповая, малоскоростная, удаление двенадцать, высота ноль семь, скорость восемьсот, следует курсом три-два-один… — доложил один из операторов. В переводе на обычный язык это означало: «Несколько самолетов уходят на юго-запад со скоростью восемьсот километров в час на высоте семьсот метров».

— Цель два, взять на сопровождение!

Быстро закрутились штурвальчики ручной наводки.

— Есть захват цели!

— Цель на автоматическом сопровождении!

— Четыре цели с северо-востока, идут прежним курсом, высота ноль и пять!

Две пусковые установки с ракетами, похожими на телеграфные столбы с крылышками, уже развернулись в сторону самолетов.

— Цель номер четыре, очередью из двух, уничтожить! — приказал командир дивизиона. «Что там с северо-востока чешет, интересно? Похоже, вьетнамские перехватчики… Хорошо бы, если так… Если американцы — нам амба… А, ладно, была не была…».

— Есть!

— Первая пуск!

— Есть!

С оглушительным грохотом заработал стартовый ускоритель, из сопла хлестнула огненная струя, поднявшая над позицией грандиозное облако пыли — и ракета сорвалась с направляющей. Пронизав листву над собой, она унеслась вдогонку самолетам. На землю посыпались сбитые ею ветки и сорванная набегающим потоком воздуха маскировка.

— Вторая пуск!

Ушла вторая. В окопе неподалеку от кабинки операторов чихали солдаты, готовившие ракеты к пуску. Инструктор распахнул дверь кабины и тоже чихнул, потом выглянул наружу, — посмотреть на пусковые установки. Потом бросил взгляд на тающий в небе огонек удаляющейся ракеты.

— Миш, а все-таки они летают! — восхищенно сказал он.

— Даже с ветками? — ухмыльнулся командир.

— Да, вон они, ветки твои… падают… апчхи!

— Чудесно! Будь здоров… Что там на радаре?

…«Ария Сэма» прозвучала, как гром с ясного неба. Во главе колонны летел Маккензи, чуть правее и позади него шли «Тандерчифы», а замыкали строй Хадсон и Уатт, следовавшие в сотне метров позади и выше «охотников». И именно замыкающие, как обычно, попали под удар.

— Меня облучают, кэп, «Сэмы»! — вдруг вскрикнул Хадсон. — «Сэмы», «Сэмы», черт, где они?! — он вертел головой, пытаясь заметить приближающиеся ракеты.

— Расходимся! — рявкнул Уатт, уходя влево и вверх, подальше от обреченного ведомого.

— Тупица, уйди, сгинь!!! — завизжал оператор капитана. — А-а-а-а, идиот!!!

Время вдруг стало растягиваться, словно жевательная резинка. Медленно, как во сне, Уатт повернул голову и увидел, что Хадсон отвернул следом за ним. Его истребитель подныривал под машину капитана, и разминуться они могли только при очень большом везении — расстояние между ними составляло всего несколько метров, да и эти метры стремительно таяли. Сделать что-либо уже не представлялось возможным.

— Черт, нет! — услышал капитан. В следующий миг самолет Хадсона поочередно нагнали обе ракеты. Первая превратила его в огненный шар, из которого во все стороны брызнули обломки вперемежку с огнем и дымом, а вторая разнесла в клочья самый крупный кусок самолета — отвалившееся крыло. Оказавшийся слишком близко «Фантом» Уатта сильно тряхнуло — часть осколков попала и в него. На панели приборов тревожно замигало табло «Пожар правого двигателя». Потом угрожающе вспыхнуло другое: «Отказ левого двигателя». Ручка управления стала какой-то неподатливой — капитану приходилось прилагать огромное усилие, чтобы сдвинуть ее хотя бы на миллиметр. И в этот момент время для Уатта вновь потекло нормально. Шум турбин за спиной быстро стихал, превращаясь в бессильный свист, а самолет быстро терял скорость и высоту.

— Хадсон, черт тебя дери… — бессильно выругался Уатт и нажал кнопку связи. — Эй, парни, кто-нибудь слышит меня?

Никто не отозвался. Уатт еще раз повторил свой вопрос, потом вызвал по внутренней связи оператора, но и тот не отозвался.

«Рация сдохла, — понял капитан. — И самолетное переговорное устройство тоже…».

Глянув на высотомер, стрелка которого как раз подбиралась к отметке «1000 футов», капитан, не раздумывая, убрал ноги с педалей и потянулся к полосатым желто-черным петлям, висевшим по бокам от заголовника его кресла. Они приводили в действие обе катапульты — его и операторскую.