Андрей Марченко - Терракотовые дни

Бойко осмотрелся по сторонам. Собственно, характеристика преступления, данная Ланге, никуда не годилась — цистерна стояла на том же самом месте, что и вчера, прицепленная к эшелону. Но если вчера там керосина было три тонны, то сейчас его в цистерне оставалось хорошо если литров двадцать.

Потерю обнаружили утром. Состав задержали — в любом случае непорядок, надо менять документы, цистерну то ли отцепить, то ли найти в городе керосин…

— Вспомнил! Это креазотом воняет. Ведь так?

Обходчик кивнул:

— Ну да. Мы им шпалы пропитываем, чтоб их всякая тварь в труху не изводила, — и рукой показал на гору шпал за последним путем. — Вон, вчера мучались…

Бойко кивнул и, перепрыгивая через рельсы, ушел к куче. Но пробыл там недолго, прошелся вдоль полотна туда и назад, вернулся к цистерне, обошел ее, не побрезговав пролезть под вагоном, затем снова пошел вдоль путей. Отошел метров на сорок…

В то время судьба старика уже была решена. Сперва хотели расстрелять здесь, у стены пакгауза, но комендант заявил, что расстрел должен быть публичным и еще, желательно, расстрелять с десяток заложников. Дать урок жестокости.

Стрелочника подхватили.

— Стойте, остановитесь!

— Что случилось? — спросил Ланге.

— Керосин не вылили. Его украли. И здесь действовала банда!

— Was hat er gesagt? [13] Что он сказал? (нем.) — спросил комендант.

Ланге стал переводить то, что говорил Бойко.

— Ночью цистерну откатили от поезда на тридцать метров к сточному коллектору. Открыли кран и все стравили туда. Затем цистерну вернули на место, а керосин вытек за станцию, где его благополучно собрали.

— Да как они могли ее откатить?

— Цистерна двуосная, на пятнадцать кубов. Четыре человека могут ее запросто толкнуть. А если еще лошадь найти…

Конюшня оказалась совсем рядом. Маневровых паровозов не было, и вагоны по станции тягали огромные и флегматичные першероны.

— Тогда все сходится. Взяли лошадь, а затем и ее на место поставили.

— Не может быть! Копыта бы звякнули об рельсу, да и лошадь заржала бы, наверное…

— Цыгане лошадей когда уводят, ноги им в валенки заматывают. И любое животное они заговорят — и собака у них не забрешет, и лошадь не заржет.

— Zigeuner? In meiner Stadt? — встрепенулся оберштурмбаннфюрер, — das ist wirklich ein ernstes werk! [14] Цыгане? У меня в городе? — это действительно серьезное дело.

Затем Штапенбенек посмотрел на Бойко пристально и грозно. Тот выдержал взгляд и, не размыкая губ, улыбнулся.

Оберштурмбаннфюрер выругался, сплюнул, что-то быстро проговорил Ланге и пошел прочь. Сделав несколько шагов, задумчиво обернулся и бросил:

— Halt, kerzen Sie ihm sein wЖchentliches essen um die hДlfte — damit er besser arbeitet! [15] Стойте… Урежьте ему недельный паек на половину — чтоб лучше работал.

Потеря трехсот грамм хлеба не сильно омрачила стрелочника — совсем недавно он прощался с жизнью.

Теперь же мир опять казался прекрасным, а жизнь — безоблачной. Он долго лез на глаза к своему спасителю, только, пожалуй, не целовал рук, не становился на колени:

— Спасибо вам, Владимир Андреич, я внучке накажу, чтоб она вашим именем сына назвала…

Ланге стоял рядом, скрестив на груди руки и печально улыбаясь. Лишь когда старик-стрелочник удалился на порядочное расстояние, он заговорил:

— Ну и чего вы добились? Теперь Штапенбенек с вас шкуру спустит, если вы в три дня не найдете обещанных бандитов. И заложников расстреляет не десяток, а два. Кстати, возможно, старик сам связан с этой бандой.

— А если найду быстрей, то нашьет мне новую голову? Бандюг мы найдем, даже не сомневайтесь.

— А старик? Начнем за ним следить?..

Бойко покачал головой:

— Стрелочник тут вовсе не причем. Будь иначе, он бы не вышел сегодня на работу. Воровство — это или диверсия, он бы бежал… Во всяком случае так бы сделал я.

— А как вы поняли, что это воровство? По запаху?..

— Запах-то здесь ни причем. Это просто маленькая странность, которая ничего не значит сама по себе. Ведро с креазотом могли бы вылить рабочие. Да им всегда на станциях воняет, хотя обычно не с утра, а к вечеру, когда солнце нагреет полотно…

— Тогда что?..

— Цистерна. Ваши земляки намусорили вокруг нее, и кто-то даже бросил окурок в лужу с керосином. И тогда я подумал: если бы я делал диверсию, я бы керосин не вылил, а пожег. Пожар бы был — приходи, кума, любоваться. Дня бы два тушили, не меньше. Значит, это была не диверсия. Затем мне осталось только пройти к коллектору…

— А что мы будем делать сейчас?..

— Вы начальник, вы и решайте…

Ланге решил найти место, где вылитый керосин собирали. Карт вокзальных коммуникаций не нашли. Зато первый же попавшийся обходчик подробно описал, где искать место стока:

— Идите к водонапорной башне, затем от нее — к морю. Дойдете до разбитого баркаса — повернете, вот метрах в двадцати за ним будет желоб. Оно и есть…

Так оно и получилось. Желоб смотрел прямо в море, и порой, когда ветер нагонял волну, морская вода бежала по туннелям, вырывалась иногда меж рельс станции.

— Интересно, — спросил Ланге, — а как они вывезли керосин?

— Да проще простого. Телегу-дерьмовозку взять, к примеру, там бочка на полтора-два куба. За два захода весь ваш керосин вывозится.

Действительно, вдоль побережья шла дорога, разбитая колесами телег и машин.

Креазотом здесь воняло меньше, зато на воде в море были ясно видны масляные пятна.

Тут же валялись камни, обмазанные глиной. Очевидно, бетонный желоб перегородили плотиной и черпали керосин прямо ведрами.

— Даже если сюда попала вода, — заметил Бойко, — то ничего страшного. Керосин легче воды и довольно легко его отстоять или перегнать.

Ланге проявлял чудеса активности, чуть не рыл носом, но вся его добыча сводилась к масляным пятнам, которые медленно таяли в море.

Бойко же откровенно скучал, сидя на камне. Наконец, Ланге не выдержал:

— А вы не хотите мне помочь в поисках?

— Если не секрет, что вы ищите.

Ланге пожал плечами:

— Когда найду — скажу…

— Ну-ну… — ответил Бойко, но с места не сдвинулся.

Наконец, немец устал, утер пот и сел рядом с Бойко.

— Пусть это останется между нами, но я сдаюсь. Чтобы сделали вы… Но не как преступник, а как сыщик?

— А который час?

Ланге отщелкнул крышку брегета:

— Девять — тридцать.

Бойко покрутил головой, разминая шею:

— Надо же всего полдесятого… Поехали в комендатуру.

— И там вы собираетесь искать преступников?

Бойко не ответил, задумчиво глядя на море. Ланге пожал плечами и пошел к машине.

Когда были в комендатуре, Бойко остановился у дежурного:

— Вызовите ко мне… К нам… Вызовите Зотова! Срочно, найдите его хоть из-под земли.

Дежурный опешил, русского он не знал, но по тону понял, что этот штатский не просто говорит, а приказывает. Он не знал, что делать с этой наглостью, пока Ланге не перевел это на немецкий, добавив от себя несколько фраз покрепче. На кого он злился — на Бойко или на дежурного, никто не понял.