Анатолий Казаков - Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)

Это уже не жертвы минувших боев. Это жертвы снайперов. Они были повсюду, и с какой-то особой тщательностью отстреливали именно мирное население…

«Трагедия Бендер — плод чванливой, дилетантской политики и воинствующего национализма. Это плод комплекса национальной неполноценности, вызванной не только десятилетиями тоталитарного давления, но и чрезмерной, больной революционностью людей, которые пожелали всё изменить в один день. Это плод нелюбви и нетерпимости, граничащей с фашизмом. Но вину с ними должны поделить и те, кто, сделав из демократии новую идеологию, новый фетиш, слишком долго делили противостоящие стороны на коммунистов и демократов, не желая понимать, что в Приднестровье живут просто люди, которых нельзя убивать.»

— …Идём на вокзал. Наши — иркутяне — там…, - сказал вскоре подошедший Бульбациев, — Это улица Лазо, — кивнул он на дорогу, когда группа выходила с площади, — Нам по ней — до упора… А сейчас — разбиться на две группы, группы идут цепочкой по разным сторонам улицы, прижимаясь к домам. Во время движения вести наблюдение за противоположной стороной — смотреть в оба! Держать в прицеле окна, крыши, углы домов. Всем крутить башкой на триста шестьдесят градусов! И смотреть под ноги! В цепочке держать дистанцию пять-семь метров. Перекрёстки проскакивать «мухой»!.. Всё, вперёд!

По дороге на вокзал, смотря на безлюдную разгромленную улицу, невозможно было поверить, что это не сон и не съёмки фильма об Отечественной войне… — картина была безрадостной и гнетущей. На улице не было разве что только разбитых БТРов и искореженных пушек. А в остальном — то же, что видели и на Суворова… Вот у перекрестка стоит пожарная машина — да это просто какой-то дуршлаг красного цвета на изодранных колесах! Лишь Бог ведает, сколько их таких, расстрелянных и сгоревших, стоит на улицах Бендер.

…Ночью 20 июня от артобстрела на станции Бендеры-1 запылали цистерны с бензином и вагоны с лесом. По стечению обстоятельств в те дни на путях скопилось очень много вагонов и цистерн со сжиженным газом, другими горючими, взрывоопасными, ядовитыми и отравляющими грузами: этиленом, бензолом, хлором, аммиаком… Они не взорвались просто чудом. Но чудом ли? — под пулями и осколками, при бушующем и растекающимся рядом пламени, пожарные и железнодорожники сделали невероятное — сбивая пламя и охлаждая соседние ёмкости, растащили горящие вагоны и локализовали пожар. Вагоны и цистерны с опасными грузами вывезли за пределы города, цистерны с газом оттянули в безопасное место, куда обстрел не достает. Уже ближе к полдню, когда вокзал и станцию «румыны» все же захватили, смогли затушить и вагоны с лесом. И это не герои? Какая катастрофа, сравнимая разве что с произошедшими в индийском Бхопале или американском Галифаксе, случилась бы, если?.. А если бы вовремя не потушили еще и пожар на маслоэкстрактном заводе, в технологии которого широко использовался высокооктановый бензин? Взрыв скопившихся в ёмкостях газов не оставил бы и камня на камне в радиусе более трех километров!..

«…Что ж вы, гады, наделали?» — думал Вадим, идя по расстрелянному городу, — «Неужели вы не понимаете, что на этой узкой полоске земли, именуемой Приднестровьем, и с её людьми, вы уже никогда не сможете жить так, как жили — вместе? Вас будут ненавидеть до тех пор, пока из памяти людей не выветрится эта трагедия. А она ещё долго не выветрится. Ещё не одно поколение жителей Бендер будет смотреть на вас, как на врагов. И ни о какой «единой и неделимой» речи больше быть не может. Даже если наступит мир. Даже если опять попытаетесь заставить силой.

Что толку-то с неё, с силы? Кто-то из «великих» диктаторов новейшей истории выдвинул чудовищную формулу победы: «Победа — это уничтожение» . Уничтожение врага. Уничтожение любой ценой. Уничтожались целые народы, нации, классы, партии… Но никому ничего до победного конца уничтожить не удалось. Несмотря ни на что, исторический результат — ноль. Никого не научили ни Гитлер, ни Вьетнам, ни Афганистан… Победить человека силой невозможно. Убить можно. Убей хоть сотню, тысячу или миллионы, но это не будет победой!..

Вот и привокзальная площадь. Подойдя к небольшому кафе, Бульбациев наскоро, чуть ли не на ходу, переговорил со стоявшими рядом казаками, спросил о каком-то «миксере»…

— Это что за «миксер»?.. — недоуменно спросил Михайлов.

— Сотник Притула. Позывной и боевая кличка «Миксер». Наш батька-командир. Он и вам будет и за тятю и за маму…, коль слушаться его будете. Но с ним не забалуешь. И даже пробовать не советую, — ответил Бульбациев, — Всё, пошли на вокзал. Он там…

Притула!.. Командир известного казачьего взвода разведки?… Этот взвод появлялся на самых ответственных участках обороны, ему поручались самые опасные задания, глубокие рейды за Днестр не раз ставили «на уши» ОПОНовцев и молдовские армейские части. О Притуле и его легендарном разведвзводе казаки узнали ещё дома — в Вилимске — из присланных газет, слышали и в Иркутске. Но что будут воевать под его командованием — вот это да! — такого ну никак не ожидали!

— Подъём, станичники! — открыв дверь в какую-то коморку, рявкнул Бульбациев, — Хорош спать! Встречай земляков! К нам подмога — казаки с Вилимска прибыли!..

…Встреча была, как с давно не видавшейся родней. Ба! — да тут знакомые лица! — радостные и чуть заспанные — казаки только недавно пришли с ночного дозора. И сразу же расспросы — как там «дома»?.. Как Иркутск?.. Как «батька»?.. Как добрались?.. Здесь были парни из Иркутска, Нижнеудинска, Зимы, Саянска. Все молодые ребята. На их фоне Бульбациев и, ещё по Иркутску его близкий друг Николай — вахмистр Терёшин, внешне смотрелись ветеранами: и по возрасту, и по манере поведения, и… по глазам. Хоть и показали казаки «второй иркутской группы» себя здесь отнюдь не новобранцами, сполна и «кровушки хлебанули», но всё же в Бульбациеве и Терёшине, которые уже не первый месяц здесь в Приднестровье, явно чувствовался опыт бывалых фронтовиков…Они, как приехали, воевали «на Кошнице», как здесь говорят. Воевали и не знали, что будет у них не только левый берег Днестра, но и Бендеры на правом… Бульбациев по срочному делу днем 19 июня прибыл в штаб ЧКВ, а вечером уже оказался в Бендерах — в той самой группе казаков, которым первым удалось прорваться на помощь расстреливаемому городу. Женю Балабаева — одного иркутянина-добровольца, и «Терёху», «так уж и быть, только из-за уважения к иркутянам», из-под Кошницы отпустили в Бендеры… Подоспели к самому штурму моста. Николай прихрамывал — ногу пулей чуть зацепило. Видом он был типичный славянин: круглолицый, широко расставленные голубые глаза с цепкими зрачками, широкая кость, медвежеватый… Только сейчас Михайлов узнал, что Терёшин, как и он, сибиряк из казачьего Оренбуржья. А Саша Бульбациев родом из казаков кубанских… Вот как власть да судьба раскидала по России да по миру род казачий!