Анатолий Казаков - Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)

Бойцы ТСО уговорили командира одной из ЗСУ-23-4 «Шилка», стоявших у моста в Парканах, приехать на усиление. Да по личной договоренности с командиром части 14-й армии, в Бендеры пришла одна БМП, экипаж для которой стали тут же формировать из добровольцев, знающих эту технику и друг друга…

Два танка Т-64, две БМП-1, две ЗСУ-23-4 «Шилка», шесть БТР-70, -80, две БРДМ и с десяток МТЛБ — вот и вся техника, которую собрали к началу атаки, которая вышла на… семь исходных рубежей!.. Причем, у одного из МТЛБ, отбитого у «румын», и после приданного подразделению ТСО, в башенке вместо пулемета был воткнут, выкрашенный в черный цвет…черенок от лопаты.

Время «Ч» приближалось. Но…

К 16 часам передали сообщение из Тирасполя — артподготовки не будет. Прознав об обещанной подмоге, генерал Неткачев командира того артдивизиона посадил под домашний арест. Начальник артиллерии гвардии ПМР полковник Калиостров сообщил, что у них тоже что-то там произошло… Многим стало понятно, что атака обречена, её надо отменять, что для лобовой атаки средств прорыва нет, да и людей мало, а боеприпасов ещё меньше… Однако Костенко всех, сомневающихся в успехе, заткнул, сказал, как отрезал, что менять уже нечего, отменять атаку нельзя, отходить с позиций поздно и дал команду начинать. В 16.10 над городом взвыла сирена. Атака началась.

…Костенко психовал и матерился — весь его план пошел «коту под хвост». Если левый фланг продвинулся аж до ДОСААФ и выходил к кинопрокату, то правый — залёг. Бойцы ТСО и гвардейцы почти без проблем дошли до парка Горького, почти сразу же выбили «румын» от кинотеатра «Дружба», пробились до общежитий на Первомайской. И всё!.. Попали под такой сильный огонь, что ни шагу вперёд… К шести часам вечера там и закрепились. Подразделение бендерской милиции совместно с гвардейцами прорвались в район баптистской церкви, после нескольких атак сумели захватить его. Сделали попытку выдвинуться к мемориалу «Братские могилы», но из-за сильного огня со стороны кладбища, не смогли пройти дальше, отступили и закрепились у ДОСААФ. Ополченцы, наступающие по улице Пушкина, заняли библиотеку и здание горкома, но тоже попали под плотный огонь, слабо ориентируясь в городе — выделенные им из числа местных гвардейцев проводники были убиты, — залегли и прекратили наступление. Одному из подразделений гвардии удалось прорваться на консервный завод, но тут же оно было блокировано огнём ОПОНовцев с трёх сторон; выходили оттуда с большими потерями. Схожей была ситуация и на других направлениях.

…Танк, приданный ополченцам, загорелся и, объятый пламенем, вышел из боя к исполкому, где его и потушили. Другой Т-64, что наступал вместе с ТСО по улице Коммунистической, сделал всего два выстрела, после чего у него заклинило пушку. У «Шилки» во время атаки тоже случилась поломка — от стрельбы заклинило один из четырёх стволов; хоть на время, но для перезарядки и ей пришлось выйти из боя. У казаков в двух БТРах заклинили пулемёты-«крупняки», у третьего «закипел» движок, четвертый был подбит, экипаж сгорел…

Из-за сильного огня бойцы не успевали за несогласованно рвущейся вперёд «бронёй». Потери росли. Техника, лишенная поддержки пехоты, влетала под огонь прямой наводкой безоткатных орудий ОПОНовцев, гранатометчики лупили по ней с крыш, из-за углов, из окон…

«…Проблема в том, что войны не выигрываются…толпами танков… В войне сражаются организационные структуры…Хороший танк может не показать свои качества при неправильном применении. Точно так же, как не очень хороший танк может успешно применяться и… достигать внушительных успехов…Даже самый лучший танк — это только кирпичик большого здания; если здание построено впопыхах, то оно рухнет вне зависимости от качества кирпичиков…»

Артиллерийско-минометный огонь усилился, снаряды стали рваться уже и в центре города, у исполкома. На некоторых участках, почувствовав у наступающих слабину, ОПОНовцы сами стали контратаковать. Бой стал приближаться к исполкому…

…В шестом часу вечера в подвале горисполкома, где работал штаб обороны города, появился генерал Неткачев. Он был не один, с ним прибыли — ввалились! — члены российской правительственной комиссии по урегулированию приднестровского конфликта во главе с министром транспорта В.Ефимовым. В составе делегации были и военные, в их числе зам. министра обороны по работе с личным составом генерал-майор Н.Столяров. Им ничего не нужно было объяснять, они всё видели сами и стали свидетелями бомбардировки, когда над их головами пронеслись МИГ-29 ВВС Молдовы… В.Ефимов тут же связался с министром обороны Молдовы, потребовав прекратить бомбардировки…

«… Он сказал, что у меня неверная информация, и это не что иное, как коммунистическая пропаганда Игоря Смирнова. Всё происходило на моих глазах, и я заговорил с ним уже на «шоферском» языке… Мы въехали в Бендеры под рёв сирен гражданской обороны — город в руинах, всюду убитые и раненые, рвутся мины и снаряды, горят оставшиеся после ночного боя молдавские танки и БТРы, ведётся интенсивный огонь со всех сторон. Поразили вереницы беженцев с детьми на руках и узелками. Для меня, гражданского человека, это впечатление на всю жизнь. Это геноцид и преступление против своего народа…»

«…Стрелять по людям, находящимся на линии военного противостояния, ещё как-то объяснимо. Но вести прицельный, именно прицельный огонь по мирным жителям — это преступление…Я подчеркиваю, что говорю это, как человек, как гражданин, видевший всё происходящее своими глазами»

Под нажимом членов комиссии, разъяренных увиденным, генерал Неткачев всё же дал команду артдивизиону открыть огонь по ОПОНовским позициям, после чего сразу же покинул исполком, уехал в штаб армии в Тирасполь.

…Артиллерией было дано несколько залпов. Но ведь подразделения уже продвинулись вперёд — снаряды полетели на головы наступающих. Пока корректировщик орал: «Правее двести!.. Плюс пятьдесят вперёд!..», огонь прекратился. Последний выстрел был более-менее точным — снаряд попал в здание паспортного стола, что стояло через дорогу от горотдела полиции. Остальные позиции полицейских почти не пострадали, поэтому наступающих вновь встретил плотный огонь. Вобщем, этот скоротечный и дюже «прицельный» огонь, наряду с просвистевшими на бреющем МИГами и грохотом рванувших авиабомб, тоже внёс свои коррективы в ход атаки…

Горела, выходила из строя техника. Боеприпасы заканчивались. Потери росли. Резерва не было. Но бой продолжался. Бой, но уже не атака.