Василий Смирнов - Саша Чекалин

Немного отдышавшись, Наташа снова выбежала на улицу. На этот раз ребята были дома.

Вместе с ними находился и Егор.

Выслушав взволнованный рассказ девушки о том, как взяли Сашу в Песковатском, ребята сразу же решили:

— Надо искать партизан.

— Но где искать их? — спросила Наташа. Долго ребята совещались.

— А что, если пойти в Песковатское? — предлагал Володя.

— А чего ты там узнаешь? — возражал Вася. Егор молчал.

— А что, если… в Батюшкове, у жены Тимофеева? — неуверенно произнес он.

Сразу Володя и Вася загорелись. Наташа тоже подняла голову. Споров больше не было. Сперва Егор хотел пойти вдвоем с Васей. Но Володя отговорил.

— Ты здесь, в городе, нужнее… — заявил он Егору.

Володя и Вася пошли в Батюшково. А Егор получил задание поговорить со своим отцом. На этом особенно настаивала Наташа, и долго молчавший Егор скрепя сердце сдался.

— Ладно… — сказал он, тяжело вздохнув. — Поговорю… — И сразу же заторопился домой.

Наташа побежала вслед провожать Егора. Если бы можно было, она с Егором пошла бы к Чугрею и стала бы умолять его помочь Саше.

— Может быть, твой отец согласится! — убеждала она Егора.

Но когда Егор вернулся домой, отец сидел мрачный. Он даже не захотел разговаривать с сыном.

— Явился? — только спросил он и снова ушел в комендатуру.

— В немилость впал у начальства. Вот и нервничает… — сообш, ила Егору мать, жалобно глядя на него и не понимая, радоваться ей или печалиться.

Егор уже слышал. Жадность отца, нечистого на руку, таскавшего к себе вещи из разгромленных, опустевших домов в городе, возбудила к нему неприязнь даже в комендатуре.

Напрасно Наташа надеялась. Вскоре, встретив Егора на улице, по его угрюмому лицу и насупленному взгляду поняла, что и у него ничего не получилось.

А Вася и Володя в это время бодро шагали в Батюшково. Однако в селе их ждало разочарование: семьи Тимофеева там уже не было. На калитке дома висел замок.

— Надо поспрошать у жителей… — решили ребята.

Они прошли вдоль села, но не встретили подходящего человека, с кем бы можно было поговорить о партизанах. Они прошли еще несколько километров, до следующей деревни. Но там находилась немецкая воинская часть. Улица была запружена легкими танками, грузовиками в огромных маскировочных чехлах. Ребята подошли к колодцу на краю деревни. Пожилая колхозница в сером армяке набирала воду, хмуро и пугливо озираясь по сторонам. Ребята осмелились — заговорили с ней о партизанах.

— На что вам партизаны? — сурово спросила женщина, нахмурив брови.

Ребята замялись, понимая, что так открыто им ничего не скажут о партизанах, если даже знают.

— Идите подальше отсюда и держите язык за зубами, — посоветовала женщина, смягчившись.

— Амба! — сказал Володя, безнадежно махнув рукой.

Ребята поплелись обратно в город. Найти партизан оказалось не так просто. Может быть, они и были совсем рядом, но кто мог об этом сказать?

— Завтра я разыщу партизан, — уверенно заявил Володя, когда они пришли домой и, не раздеваясь, легли отдохнуть. Возлагал он теперь все надежды на мать Мити Клевцова, наивно полагая, что она-то знает, где обосновались партизаны.

Поздно вечером пришел Егор.

— Повесить хотят Сашу… — сказал он, тяжело опускаясь на стул. Это все, что он смог дома узнать.

Не только ребята из города пытались найти в этот день партизан. Искали партизанский отряд и ребята из Песковатского.

Все село уже с утра знало, что Саша схвачен в своем доме фашистами. Знали, что выследил Сашу староста Авдюхин.

Когда Егорушка и Серега пришли утром к старикам Чекалиным, Марья Петровна суетливо топила печку, а Николай Осипович в расстегнутой рубашке сидел на лавке, безжизненно опустив голову на грудь. Слезы покатились у Марьи Петровны по щекам, когда она начала рассказывать про внука.

Ребята сидели у Чекалиных недолго. Они поняли, что старики им ничем не помогут. На улице к Сереге и Егорушке присоединились Зинка и другие ребята. Все вместе они теперь собрались в незапертом старом сарае у прогона.

— Как же это так?.. — упрекала Зинка Серегу и Егорушку. — Вы же вчера долго еще оставались у Саши… Я видела… Не могли предупредить.

Егорушка чувствовал, что он больше всех виноват. Нельзя было Сашу одного оставлять.

— Не догадались охрану на ночь у дома установить… — горевал Степок.

Теперь все удрученно молчали.

— Как же, ребята? — растерянно спрашивал Серега.

— А что, если пойти к леснику, — предложил Егорушка.

Он знал, что лесник живет километров за пятнадцать от села, за оврагом Крутой Верх. Ребята сразу оживились, заговорили, убеждая друг друга, что если даже лесник сам и не знает, где лагерь партизан, то поможет найти их.

Егорушка и Степок немедленно помчались к леснику. И хотя Березкин, встретивший ребят сухо, настороженно, заявил, что нигде не встречался с партизанами и ничего не знает о них, ребята почувствовали, что он кое-что знает, но не хочет говорить.

Ребята безнадежно переглянулись. Пора уходить.

— Есть у меня знакомые, — уклончиво пообещал Березкин, решительно выпроваживая ребят из избы. — Может, они увидят партизан, дадут им знать…

На крыльце он еще постоял, последил, куда пошли ребята. Потом, тяжело вздохнув, вернулся в темную избу.

Уже начинало вечереть, когда ребята подошли к Песковатскому. У околицы нагнали закутанную в темный платок женщину с узелком в руках. Рядом с ней шел парнишка в серой заячьей шапке. Они двигались медленно, неуверенно, по временам останавливаясь на дороге, словно кого-то поджидая.

— Ты знаешь, кто это? — спросил Егорушка у Степка, когда ребята были уже на своем посаде. — Это Сашина мать. Честное слово. И Витюшка с ней.

— Что же ты раньше не сказал? — рассердился Степок. — Я бы подошел к ней, спросил… — Что он спросил бы, Степок и сам не знал.

— Только сейчас догадался, — растерянно признался Егорушка, не понимая, чем могла бы помочь им мать Саши.

— Смотри, староста по посаду шныряет, — тревожно предупредил Степок, оглядываясь.

Не желая попадаться на глаза Авдюхину, ребята поспешно шмыгнули в закоулок и задворками разошлись по домам.

А Сашу в это время снова привели на допрос. Одновременно привели и Митю. Очевидно, гитлеровцы решили устроить им очную ставку, рассчитывая заставить партизан заговорить. Но ребята, торопливо обменявшись взглядами, не подали и виду, что знают друг друга, хотя каждый из них понимал, что это бесполезно.

На Митю было страшно смотреть. В кровоподтеках, синее лицо, запекшиеся губы, разорванная в клочья рубашка. Но держался он спокойно, и Саша понял: Митяй устоял, ничего не выдал.

Саша ощутил новый прилив сил.

Как ему хотелось сейчас подойти поближе к Мите, пожать ему руку и сказать: «Держись, Митяй! Не бойся… Я тоже не боюсь… Нас еще отобьют свои. Вот увидишь…»