Ян Лысаковский - Партизаны

Командиры отрядов говорили, что, будь оружие, можно было бы принять сотни добровольцев. Молодежь спрашивала о партизанах. Значит, росла сила партии. Сомнений в этом не было. Растет она и по ту сторону фронта. Все чаще доходили сведения о польских солдатах, сражавшихся плечом к плечу с бойцами Красной Армии. Крестьяне приходили к коммунистам за советом и помощью. Эта популярность имела свои плюсы — легче агитировать, сплачивать, но были и минусы. Если враг заметит — в хату придет смерть.

Матеушу предстояло собрать комитет. Надо было поспешить на явку за сведениями. В Лонтовой зашли к Рыхлику. Крестьянин, прежде чем начать разговор, послал сына за командиром отряда Армии Людовой Корнацким.

— Вы к нам как будто с неба свалились, — сказал он. — Вопросы к вам есть. Не сердитесь, что беспокою вас прямо с дороги…

— Говорите прямо, в чем дело.

— Тут люди просятся в лес.

— Какие люди? Ваши? — Коваль несколько помрачнел. Тоже мне деятель, при каждом случае ищет кого-нибудь, чтобы прикрыться. А собственная голова?

— Чужие, — произнес озабоченный Рыхлик. — Женщина и мужчина.

— Вы что, не знаете, какой существует порядок? — бросил сердито Матеуш. — А если бы я пришел только через месяц?

— Я знаю, как надо, — смешался Рыхлик, — но возникло одно обстоятельство.

Сколько Матеуш ни бился, Рыхлик ничего толком сказать не мог. И только пришедший Корнацкий наконец внес ясность. Его доклад был кратким. Вчера вечером в деревню пришли двое. Обратились прямо к Корнацкому. Парень сам из Королькова, а она нездешняя. Направил их товарищ Врубель из Загая на усмотрение командования.

— И как же вы поступили?

— Дали им ночлег, а сами думаем.

— Вам известны положения инструкции?

— Известны, — подтвердил Корнацкий, — но женщина ссылается на партизан Юзефа Коваля.

— На кого? — чуть было не закричал Матеуш.

— Говорит, что Коваль родом из Мнихова и теперь находится у Романа.

— А она откуда?

— Из Сташова. Так значится в документах.

Все трое замолчали. Коваль задумчиво ходил по избе. Сосал погасшую трубку, топорщил усы. Внезапно остановился.

— Их надо допросить. Я выйду в другую комнату, а вы оставайтесь тут. Только возьмите оружие. И поставьте кого-нибудь поближе.

Сначала беседовали с парнем. Тот сказал, что уже давно хотел уйти в лес, однако не знал, как туда попасть. Наконец договорился с Войцехом из Королькова. Тот посоветовал идти к Врубелю, затем связной привел его сюда. Женщину он не знает, встретился с ней у Врубеля.

На вопрос Корнацкого, почему выбор пал именно на отряд Армии Людовой, парень заявил, что он не силен в политике. Но все говорят, что АЛ хорошо бьет немцев. Его попросили подождать во дворе и пригласили женщину. Коваль услышал легкие шаги и немного хриплый голос. Отвечала уверенно, спокойно. Ищет партизан, ибо надо бороться с врагом. У нее также и личные счеты. В сентябре погиб ее отец. Почему пришла только сейчас, в сорок четвертом году? Не могла связаться с партизанами. Некоторое время жила в Мнихове и случайно помогла человеку из Армии Людовой, его псевдоним — Гранат. Спрятала его от жандармов. Ну и договорились о контактах. За нее может также поручиться очень близкий ее знакомый, который сражается в отряде Романа. Именно он, желая уберечь ее, всячески противился ее конспиративной работе. Но она больше не в состоянии ждать. С охотой пошла бы в отряд Романа, но, если ей скажут идти в другой отряд, она готова подчиниться любому приказанию. Она понимает, что они должны быть бдительными, и не имеет к ним претензий за этот допрос. Немцы везде насовали агентов. Во Мнихове нельзя громко слова сказать.

— Хорошо, — сказал Корнацкий, — теперь подождите, пожалуйста, на лавочке перед домом.

Снова шаги, скрип двери. Вышла. Только сейчас Матеуш заметил, что он забыл разжечь трубку, которую все это время судорожно сжимал в руке. В комнату заглянули Корнацкий и Рыхлик. Спичка дрожала в пальцах Коваля… С его языка готово было сорваться страшное слово — расстрелять… Немедленно вывести за деревню и пустить в расход… Это была она. Теперь он убедился окончательно. Идет, как гончая собака, по следу, вынюхивает. В ней все было ложно: голос, движения, одежда…

— Пусть связной проводит их в Закшувек, — приказал Матеуш. — Передайте товарищу Леону, чтобы выслал их в лесную землянку. В случае попытки к бегству застрелить на месте. Не допускать никаких контактов. Ясно?

— Ясно, — ответил Корнацкий.

— И еще пошли кого-нибудь к Войтеку в Корольков. Надо проверить, направлял ли он к нам этого парня.

Корнацкий хотел о чем-то спросить, но воздержался. А Матеуша снова одолели сомнения. Поставлена под угрозу жизнь людей, а у него не поднимается рука, чтобы уничтожить ее. Одного слова достаточно. Корнацкий и Рыхли, верят ему и не будут требовать обоснования любого его решения. Он даже испугался этих мыслей. Если и они будут убивать без суда и следствия, то чем же будут отличаться от тех? Надо быть твердыми, но каждый обязан оставаться человеком. Он отложил все до Закшувека, там восторжествует справедливость. Созовут суд и примут решение. Через два дня он будет на месте…

Около Патыкова его остановили полицейские. Он с опаской предъявил свой документ: бумаги хорошие, но всегда могут прицепиться. По дороге заночевал у знакомого, утром двинулся далее. После болезни был еще слаб, приходилось часто отдыхать.

В Закшувек пришел под самый вечер. У Леона его все знали, сразу же поставили на стол миску похлебки и молоко. Коваль, однако, за стол не сел, а отозвал в сторону хозяина.

— Дошли удачно? — спросил он.

— Кто? — удивился Леон. — О ком разговор?

— Ну женщина и двое мужчин. Один — наш связной. Должны были быть вчера, самое позднее сегодня до полудня.

— Я все время на месте, но никого не видел.

— Это невозможно. — Матеуш почувствовал слабость и тяжело опустился на стул. — Что могло случиться?

— Может, задержались? — спокойно предположил Леон. — Мало ли возникает препятствий!

Коваль решил не говорить Леону, что это были за люди. Да и как ему все объяснить?

Ночью он никак не мог заснуть, беспрерывно ворочался, поднимался и прислушивался к лаю собак. Одно было хорошо: связной — проверенный человек, а те не знали, куда их вели. Заснул под самое утро, и Леону пришлось его будить.

— Никто не пришел, — сказал он, — но есть донесение. Возле Лисек, недалеко от деревни, найден труп мужчины, пролежал по крайней мере два дня.

— Какой он из себя?

— Молодой, блондин, в сапогах и синих брюках. Видимо, это связной Корнацкого.

— Все еще там лежит?

— Нет, забрали полицейские.

— А они откуда взялись?

— Не знаю. Приехали на двух повозках прямо на место. Должно быть, кто-то сообщил, может, солтыс.